Через несколько минут вернулась Люба и отправила Макса с одиннадцатую кабинку, где уже дожидалась его девушка. Все, что будет происходить дальше, он знал заранее.

На Лоле был надет коротенький халатик и сидела она с ногами на диванчике, возле торшера с тканевым абажуром и с бокалом шампанского в руке. Выглядела девушка задумчивой, но как только Макс вошел, сразу же заулыбалась и потянулась к нему.

— Соскучилась по тебе, — доверительно сообщила, расстегивая пару верхних пуговичек.

Макс не ответил, а продолжил начатое. Почему-то говорить ему сегодня не хотелось совсем, а вот увидеть обнаженное женское тело не терпелось. Фигурка у Лолы была аппетитная, как говорят, все на своих местах — и попа, и полного третьего размера грудь. Осиная талия имелась. Все в лучших традициях Мэрилин Монро. Только вот росточком девушка не вышла, едва доходила Максу до плеча. Но опять же, лежа этого не чувствовалось, а потому он поспешил освободить девушку от халатика, под которым ничего больше не было.

Вид обнаженного упруго тела сделал свое дело, и Макс мгновенно возбудился. Дальше все тоже пошло привычно, хоть и волнительно. Только вот одного он так и не понял, почему в самый ответственный момент вдруг представил на месте Лолы Полину.

Полина

Воскресное утро началось с настойчивого звонка в дверь, который плавно перерос в не менее настойчивые постукивания предположительно ногой.

Поля разлепила глаза и не сразу поняла, что вообще происходит. Часы показывали начало девятого, а проспать сегодня она планировала если не до обеда, то близко к этому.

К двери подходила крадучись и на негнущихся ногах. Неужели Стас?! Да еще и в такую рань! Если так, то добра не жди. Хотя, со вчерашнего дня от него она и не ждала подобного.

Возле двери притаилась и прислушалась. За серией коротких ударов ногой, теперь Поля в этом убедилась, наступило затишье с примесью чьего-то сопения. Чем дальше, тем подозрения, что явился Стас, крепли. Пока не раздалось раздраженное и громкое, на весь подъезд, наверное:

— Поляна, хорош дрыхнуть! Открой уже дверь, пока не пала тут смертью храбрых!

Клепа? Да быть этого не может! Она уже и не помнила, когда видела подругу в последний раз. И месяца три они уже даже не созванивались. А сейчас та под ее дверью?

За удивлением пришел испуг. Может, что случилось?

Она распахнула дверь и сначала увидела огромный чемодан, а потом рядом с ним рассмотрела маленькую и растрепанную Клепу.

— Наконец-то, — сдула та рыжую челку со лба и слезно попросила: — Помоги втащить, а томоих сил уже не хватит…

— У тебя тут кирпичи что ли? — еле перекатила Поля чемодан через порог.

— Почти, — с придыханием ответила Клепа и отерла лоб прямо воротником плаща. — Все, что успела нажить непосильным трудом.

Больше пока Поля не стала продолжать расспросы, очень надеясь, что подруга вскорости и сама все расскажет. Но с таким огромным чемоданом явилась та явно не погостить. Почему вот только к ней, а не к родителям?

— Можно я сначала в душ, а потом все подробно?.. — взмолилась Клепа. — Сутки в поезде, от меня чужими носками воняет, — скривилась она.

— Иди, конечно! — засуетилась Поля. — Сейчас принесу полотенце. Сама пока завтрак приготовлю.

На кухне, пока подруга плескалась в душе, Полина размышляла, что чувствует в связи с ее приездом. Новизну, однозначно. Еще не чувствует, но уже предчувствует. Ну и еще здоровое любопытство — что же произошло, почему Клепа явилась с пожитками?

Клеопатра (так ее звали на самом деле) заявилась на кухню в Полином халате и разомлевшая от горячей воды.

— У тебя тут классно! — плюхнулась на табурет, с любопытством озираясь по сторонам. — А где Стасик? Спит еще что ли? И мои вопли не разбудили?

— Стас тут больше не живет, — поставила перед ней Поля чашку кофе и принялась сливать воду с макарон.

— Как не живет? Разбежались что ли? — округлила глаза Клепа.

— Давай, ты первая, а? Рассказывай! — строго велела Полина.

Она, конечно, рада была подруге, но напрягал огромный чемодан. Дело в том, что с детства Поля усекла, что Клепы в большом количестве для нее слишком много. Хлещущая через край энергия подруги иногда грозила катастрофами, разруливать которые приходилось Полине, применяя всю изворотливость своего ума.