Какое-то время, когда рассказ подошел к концу, Максим сидел молча. А потом быстро взглянул на Полину и спросил:

— Отец ребенка где?

— Остался в Воронеже.

— То есть, он не знает, что она беременна?

— Как выяснилось, знает, только ни ребенок, ни Клепа ему не нужны. Она сказала, что рассталась с ним, как только узнала о беременности. Да и там все было не серьезно, от обиды. Мужу она своему хотела насолить за измену. Насолила…

— Я правильно понимаю, что она собирается рожать?

— Конечно! А как иначе? Да и она так хотела ребенка.

В этом с Клепой они были похожи, только вот Поле с мечтами о ребенке придется распрощаться еще на какое-то время. Как Клепа она точно не поступит, беременеть от первого попавшегося не собирается.

— А родителям почему не хочет говорить? Почему она вообще живет у тебя?

— Да кто же ее знает! — вздохнула Полина. — Говорит, что настраивается, набирается смелости, думает, как лучше преподнести им эту новость…

— И долго она собирается думать?

— На этот вопрос нет ответа.

— А напрямую ты ей не пробовала предложить съехать.

Это не было вопросом, а скорее утверждением. Что можно было ответить, Поля не знала. Она честно хотела поговорить с подругой, расставить все точки над и. Но сообщение о беременности расстроило все планы. Она растерялась, потому что даже примерно не предполагала подобного. И потом, речь идет ведь о зарождении новой жизни. Совсем крохотной и беспомощной, ни в чем не виноватой и не несущей ответственности за ошибки родителей. Рождение ребенка — это всегда счастье, что бы этому счастью не предшествовало. Никто не сможет убедить Полину в обратном. И Клепа уже любит своего ребенка, это она прочитала в глазах подруги. Так надо ли в этой ситуации проявлять жесткость?

— Я все понял, — проговорил Максим, когда молчание затянулось.

— Что ты понял?

— Что ты боишься причинить боль своей подруге. Что слишком восприимчивая и всегда ставишь себя на место других, пропускаешь их проблемы через себя, а порой и вешаешь те на себя. Твое отношение к жизни охватывает слишком много. Для одного человека слишком много. И в тебе совершенно нет даже капли здорового эгоизма.

Все это Максим высказал хоть и медленно, без напора, но на одном дыхании.

Неужели она такая? И наверное, он прав. Но не поздновато ли ей меняться? Да и вряд ли сможет.

— Не думаю, что эгоизм — положительное качество, — улыбнулась Полина.

Все же, ей нравилось, что он так внимательно относится к ее жизни. И обижаться за правду она не могла на него, да и не должна. Ведь во многом он прав.

— Здоровый эгоизм позволяет жить так, как удобно, без ущерба для окружающих.

Только Поля собралась ответить, как с заднего сидения раздалось:

— Полечка, в этом Максим прав. Ты слишком добрая, я это сразу заметила. А на таких любят ездить, уж извини старуху за прямоту.

Вот тебе на! А она-то думала, что мама Максима дремлет и ничего не слышит. Ну да ладно, ничего особенного они и не обсуждали, что шло бы в разрез с мифом о том, что они встречаются.

Деревня, в которую они въехали через три часа дороги, оказалась довольно приличной. Ни одной развалюхи или покосившегося домика Поля не заметила. В основном по обеим сторонам дороги тянулись кирпичные коттеджи. Кое где встречались и деревянные дома, но тоже добротные и довольно современные. И дороги тут были заасфальтированы, а не грунтовка, как представляла себе Полина.

Вскоре они подъехали к каменному забору с большими металлическими воротами. Максим пронзительно просигналил, а Поля поспешила покинуть машину, чтобы хоть немного размяться. Ну, поспешила — громко сказано, скорее уж, с трудом выбралась из той. С непривычки от долгого сидения все мышцы затекли.

Женщина, очень похожая на Раису Степановну, только пошире в кости и повыше, открыла ворота, и Максим загнал джип на участок, на небольшую площадку под навесом, как у спела заметить Полина. Ворота тут же закрылись, а она осталась снаружи — вдыхать ароматы свежего деревенского воздуха. По всей видимости, хозяйка дома ее даже не заметила.

Сзади скрипнула калитка, но Поля даже не пошевелилась. Так хорошо было просто стоять, глубоко дышать и ни о чем не думать. Деревни просыпаются рано, и эта не была исключением, но даже несмотря на разнообразие доносившихся до нее звуков тут было удивительно тихо и спокойно.

— Хорошо тут, да? — словно прочитал ее мысли Максим, остановившись за ее спиной. — Я дитя урбанизации и жить в деревне не хотел бы. Но мне нравится приезжать сюда ненадолго.

— Да, тут очень хорошо, — отозвалась Полина и едва удержалась, чтобы не откинуться ему на грудь.