Злой, лютый огонь промелькнул в глазах Крама. Яро набросился он на меня, едва ли не растерзать хотел мое неповинное тело, запечатанное проклятым демоном. И так жарко мне стало от его ярости; от того, что невозможно утолить ее, впустив в себя, позволить выплеснуться в моем лоне, что загорелась и я сама. Простонала, лаская себя, а потом начала обнимать и ласкать дружка - страстно, истово. Ни капельки этой страсти не перепадет глотта. Пусть умоется. Кровавыми слезами.

Сделав, что могли, мы вернулись в деревню. И вовремя - там стоял переполох. Все, кто не ушли в лес на добычу, а работали дома, толклись у западной окраины. Мужики грозно хмурились и держали правую руку в кармане. Бабы теснились поодаль и с любопытством разглядывали незваного гостя.

Он стоял возле нашего дома и смотрел прямо на меня. А вернее, на мою руку. Ту самую, с его клятым колечком, вложенную в ладонь Крама. Мы вошли в деревню рука об руку. Крам попытался было выпустить меня, но я удержала его. Не хочу прятаться от глотта. Пусть знает, что не ему принадлежу. И не буду принадлежать.

Остановилась, глянула ему в глаза. Прямо, с вызовом. Мол, что теперь сделаешь? Колдун медленно двинулся к нам. Остановился в шаге от меня, уставился словно ждал чего-то. А может, оценивал. Может, не понравлюсь сейчас? Передумает забирать? Вдруг получше нашел жену?!

– Здравствуй, Лесс. Я Нолгар. Помнишь меня?

Ответила дерзко - пусть не думает, что покорюсь и буду в его игру играть. Знай хевья.

– Хотела б забыть, да ты напоминалочку оставил, - помахала рукой с колечком - и плюнула под ноги демону.
– Вот моя тебе память да благодарность за нее.

Ни слова не сказал. Молча пялился, прищурившись жутковато. Ну и я взялась его разглядывать в ответку. Помнила я его огромную темную фигуру, что вышла из зарослей малинника - точь-в-точь медведь. Только разговаривал человечьим голосом. Потому и не испугалась сразу, не рванула наутек, а осталась, заговорила с ним да позволила окольцевать... А ведь Крам предупреждал - беги!

Сейчас он казался уже не таким громадным, но все равно был большим. Выше отца, шире в плечах чем Болко-кузнец. Мощные мышцы проглядывали из-под странной рубахи - не просторной, как у хевья, а плотно облегающей тело. Под ее тонкой тканью легко прочерчивались тугие мускулы на груди и плечах.

Волосы короткие, густые и черные, с легким проблеском седины. Лицо - широкое, с крупными мясистыми чертами, словно грубо вылепленное из глины. Глаза странного оттенка в желтизну - то ли светло-карие, то ли бледно-зеленые. Густые брови хмуро нависают над веками. На миг я вдруг подрастеряла всю дерзость, аж сердце в пятки ушло. Суженый-то мой грозен да страшен, настоящий колдун... Ух, что он сделает, если узнает про наши с Крамом забавы на земляничной полянке...

На тропе показался отец, и глотта резко отвернулся от меня к нему.

– Мастер Рухта. Я пришел за вашей дочерью. Готов сочетаться с ней по вашим обрядам. Наверняка это важно для вашей семьи и для Лесс.

Отец не ответил. Кто-то из сельчан выкрикнул:

– Шишигу тебе лесную, а не обряд, глотта! Лесс, пригнись!

Раздался короткий присвист. Все мужики по команде выхватили из карманов пращу и выстрелили в колдуна. Крам тоже. Вот что я у него нащупала в штанах твердое...

Я нырнула к земле. Искоса смотрела, как падали на землю камни. До колдуна не долетел ни один. Вокруг него вдруг очертилась прозрачная ограда, мерцающая синим. Эх, глупые наши мужики. Ну что они могут поделать против чародея? Надеялись, хотели спасти меня.

Глаза глотта полыхнули отсветом колдунских искр. Губы сжались в тонкую полоску, не предвещавшую добра. Он стиснул кулаки и шагнул ко мне. Я думала - сейчас врежет оплеуху. Накажет за дерзость - мою и родичей... Но он встал между мной и деревенскими, словно бы отрезал от них. Я чуть не уткнулась носом в широкую мускулистую спину. Суженый прорычал:

– Жестокие дураки! Если бы Лесс не успела пригнуться, и вы попали в нее вместо меня?!

– Лучше смерть, чем жизнь с глотта!
– гаркнул Болко-кузнец.

Я гневно зыркнула на него. Это он хотел отсечь палец мне маленькой. Для него может, моя смерть и лучше, чем жизнь, а для меня не так. Я поживу, пусть и с глотта. Что-нибудь еще придумаю.

– Жаль, что я не забрал ее от вас десять лет назад. Исправлю ошибку. Не хотите обряда, так не будет. Я сочетаюсь с Лесс по своему обряду. А вы ее больше не увидите. Я забираю ее - и свое обещание мастеру Рухте. Я не стану отпускать ее в вашу деревню, как собирался вначале. Моей жене нечего делать среди тех, кому плевать на ее жизнь.

"Не отпустишь? Бабушка надвое сказала", - фыркнула я про себя. И больше ничего подумать не успела. Суженый вытянул руку, коснулся ладонью моей макушки... и мир вдруг начал расплываться и терять очертания. Я попыталась закричать - но из горла вырвался тонкий крик, похожий не на человечий, а на птичий... Земля ушла из-под ног, и больше я ничего не помнила...

***

Изумленные сельчане смотрели, как Лесс и чужеплеменный колдун исчезли, а с земли взмыли две птицы. Черный кондор - и маленькая белая пташка с длинной шеей и изящным хохолком, которую они называли "ясница". От слов "ясный", "чистый", "погожий". На наречии ксаранди эта птица прозывалась элевтерией - от слова "свобода".