Оружия у местных жителей было мало, в основном, луки и стрелы с каменными и бронзовыми наконечниками. Копья на длинном шесте с поперечиной у острия, с копьём ходили на медведя и кабана, у немногих были кремнёвки и берданки.

Попадались и юрты, покрытые шкурами. Словом, первобытный образ жизни. Командовал семьёй или родом один из старейшин. Помогал ему кто-нибудь из самых достойных смелых охотников, умеющий ходить на медведя один на один и, конечно, меткий стрелок, который мог попасть с первой пули в глаз белке.

Встречались шаманы, которые держали власть и своей верой убеждали, что от их силы зависит судьба охотника. Они брали дань, якобы за спасение от болезни, для хорошей охоты – удачной или за то, что отгоняли злых духов, от несчастий и бедствий. Конечно, шаманы жили гораздо зажиточнее, чем рядовые охотники.

По левому берегу Уссури, очень редко, но попадали фанзы, землянки, балаганы китайцев – рыбаков, промысловиков пушнины, птицы и т.д.

Они же сеяли мак и изготовляли опиум, курили сами, а также меняли ороченам и гольдам на мясо и пушнину, ну и конечно поставляли в глубь своей страны, т.к. в Китае сильно процветало опиумокурение.

Опиумщика китайца или орочена легко определить по внешнему виду: это страшно желтые, опухшие лица, веселые после курения и тусклые, когда нет долго курева. И если он не мог достать, то мог быть смертельный исход. Такие закоренелые опиумщики долго не жили, максимум 30-40 лет.

Судоходства в те времена не было вообще, попадались только лодки, юли-юли – китайцев, да оморочки – орочен.

Край был дикий, необжитый, с множеством зверья: тигра, медведя, кабана, косули, а также всякой птицы.

Комар и мошка, слепень и паут не давали покоя ни днем, ни ночью. Это был кошмар, спасаться можно было только обильным дымом, из веревок сплетенных из полыни, высушенных на солнце, кольцо веревки – полыни одевалось на голову, торчал конец, который поджигался и от него исходил едкий дым, чего боялся комар и весь гнус, даже клопы.

Границы по реке не охранялись и кочевникам-переселенцам нечего особенно было опасаться, разве что китайских хунхузов, которые кое-когда нападали, грабили и уходили, но при переселении таких случаев не наблюдалось.

Сколько дней или недель шли первопроходцы, точно никто не помнит, но в день уходили не более 20-30 верст (верста – около 1000 м), переход не из легких.

Все казалось дико, но люди шли, шли и шли, неведомо куда и что их ждало впереди, путём никто не знал, но по всему увиденному, можно было определить, что край богатый и надежда на жизнь не терялась в сердцах людей. Шли каждый со своими мыслями, кто искал хорошей жизни, кто уходил от царского произвола, кто с целью наживы и выгодной торговли, кого и постигали неудачи, болезнь, смерть, несчастные случаи и т.д.

Шли семьями, сообща шли посёлочники, земляки, и случайные люди, подружившие дорогой и впоследствии ставшие родными, дожившие до наших времен. С семьей Горячкиных шли Толстоноговы, Корневы, Ташлыковы, Патрины, Щебенковы…

Казаки держались со своими станичниками, люди из других концов держались с земляками из своих родных, покинутых мест. Были из Сибири, Урала и с европейской части России. Но всех интересовало одно – дальневосточный край – край дикий и необжитый, таежный и богатый промыслом.

По прибытии, облюбовали одно место, построились, но вода при половодье топила деревню, поэтому пришлось переехать на другое место, о котором знали ранее, место высокое и большой воде не подвергалось.

Первое время жили кто в чем, в балаганах, искусно покрытых пыреем, кто жил в землянках или бараках, наскоро построенных из леса.

После люди обжились, завели себе добротные дома из кедра, осины, даже дубовые, которые стоят до сих пор.

Горячкины тоже построили добротный дом, обзавелись скотиной, лошадьми и птицей, раскорчевали большой огород, насадили диких груш, черемухи, смородины. После к диким деревьям прививали садовые деревья. Хорошо плодоносила слива, ранетки, яблони, в огородах родилось всё, но трудно было достать семян и хороших плодовых кустов и деревьев.

Под посев ярицы, пшеницы, овса, гречихи земли корчевали. Это была самая сложная работа – тяжелая, с десятины земли приходилось выкорчёвывать до ста и более деревьев с корнем, не считая кустарника. Всё это делалось вручную, после вытаскивали всё на межу, сжигали, готовили дрова или просто оставляли целые завалы. Земля родила неплохо и поэтому народ скоро зажил. Податей и налогов казачьи поселения не платили, работал каждый за себя и поэтому народ зажил неплохо. Зимой уходили на промысел, подлёдный лов, ловили кулёмками2 хорька, добывали соболя, белку. В общем, всякого зверя, который водится в дальневосточной тайге.