От всего сердца благодарю тех, кто в самые ранние мои годы рассказал мне о любви Христа. Особенно я признателен моему брату Соломону, а также друзьям юности, жившим по соседству в нью-йоркском районе Квинс, – Джорджу Линкусу, Тому Карруббе и их родителям. Спасибо Мойше Розену, который первым объяснил мне, что можно и нужно оставаться евреем, будучи христианином.

Спасибо всем, кто познакомил меня с православием в Беркли, штат Калифорния, в особенности диакону Джеремайе Кроуфорду и отцу Джеку Спарксу.

Я в долгу перед всеми, кто помогал в написании и издании этой книги: Чарльзом Аджалатом и моими редакторами отцом Питером Гиллквистом, Мэри Вон Армстронг, Катрин Хайд. Благодарю Карлу Зелл и всех сотрудников издательства Conciliar Press. Особую признательность выражаю митрополиту Ионе (Паффхаузену), Гари Макгиннису и Питеру Чопеласу.

Благодарю всех, кто поддержал меня и убедил не отказываться от принадлежности к еврейской традиции после принятия православия, – прежде всего отца Иоанна Мейендорфа, отца Фому Хопко, профессора Веселина Кесича, владыку Каллиста (Уэра).

С глубочайшим уважением я отношусь к живущим в Израиле евреям, исповедующим православие, в особенности к отцу Александру Виноградскому из Иерусалима. Благодаря этим людям во мне живет надежда, что все больше потомков и наследников иудеев смогут разделить всю полноту и радость православной веры.

Не могу не поблагодарить членов прихода церкви святого Павла Антиохийского Патриархата в Бриере, штат Вашингтон. За годы моего служения там прихожане практически стали членами моей семьи.

Спасибо Его Преосвященству митрополиту Филиппу (Салибе) и Его Преосвященству епископу Иосифу (аль-Зелауи); благодарю Антиохийский Патриархат Православной Церкви: большинство его иерархов имеют арабские корни, но при этом они приняли меня с любовью и с распростертыми объятиями.

И, наконец, выражаю глубокую признательность своей жене Бонни и четверым нашим детям – Хизер и ее мужу, отцу Дэвиду Соммеру; Холи, Питеру, Мэри и ее мужу Джеймсу Д. Карри. Семья горячо поддерживала меня во время работы над книгой и во всех других жизненных начинаниях. Без ее участия я не смог бы завершить этот труд.

Протоиерей Джеймс Бернстайн,

Линнвуд, штат Вашингтон,

5 июля 2007 года

Я проснулся от пронзительного звука – осколок кирпича со звоном влетел в огромную витрину нашего магазина. В это время я и мои родители, Исаак и Белла, крепко спали в своих комнатах, располагавшихся прямо позади кондитерской лавки в нью-йоркском районе Квинс. От торгового зала, где вся семья трудилась днем, мою спальню отделяла лишь хлипкая деревянная дверь.

Из-за двери доносились крики. Папа, которого все родные и знакомые звали Айк, бросился туда, а мама закричала: «Айк, Айк, осторожно! Берегись!»

Послышались проклятия и выкрики: «Еврейские ублюдки!», «Жиды, выходите!», «Мы вас прикончим!».

Все это казалось сном, ночным кошмаром. Где я? Разве я в нацистской Германии, а не в большом цивилизованном городе, в благополучном квартале Нью-Йорка, в котором обосновалось много еврейских семей?

Выбравшись из постели, я опасливо приблизился к двери и увидел, как несколько молодых парней пытаются сдержать разбушевавшегося мужчину, который и совершил тот самый гнусный поступок – разбил витрину. Очевидно, он всерьез перебрал спиртного в баре напротив и решил выпустить пар, а мы просто подвернулись под руку.

Когда его наконец оттащили от дома, отец, переходя на родной для него с детства идиш, выругался: «Мешугенер!», что означает «Совсем рехнулся!».

Мама и папа часто обменивались эмоциональными репликами, сопровождавшимися бурной жестикуляцией. Иногда родители переходили на идиш или иврит, если считали, что разговор не предназначен для моих ушей. Им очень хотелось, чтобы в моей жизни не было ничего, что напоминало бы об ужасах прошлого. Они намеренно говорили со мной только по-английски, полагая, что это поможет мне не соприкасаться с мрачными сторонами реальности. Но как они ни старались, им не удавалось полностью оставить меня в неведении по поводу того, что происходит вокруг. Бранные слова я прекрасно понимал. А в некоторых обстоятельствах, например, как сейчас, оказывалось, что практически вся речь старших состоит из проклятий.

Через несколько недель я увидел фотографию оскорблявшего нас человека на первых полосах крупнейших нью-йоркских газет. Оказывается, он кого-то убил уже после того, как кинул кирпич в нашу витрину. Свидетели вызвали полицию, преступник попытался скрыться, но его поймал полицейский, который по удивительному стечению обстоятельств оказался родным братом убийцы. Это происшествие обсуждал потом весь город.

Несмотря на то что подобные инциденты иногда случались, мы все любили Америку, особенно Нью-Йорк. Отец был родом из Иерусалима, он появился на свет в Старом городе в 1909 году, когда территория нынешнего Государства Израиль еще называлась Палестиной. Отца воспитывали в строгой хасидской общине и готовили к тому, чтобы он стал ультраортодоксальным раввином. Посвящал в раввины [3] его сам ребе Хаим Иосиф Зонненфельд, глава Ашкеназской еврейской общины в Палестине, считавшийся мудрецом и великим учителем веры.