Стоило только вырваться вперёд, талибы позади, закопошились. Если до того они таились, подкрадывались, то теперь, они тоже побежали. Чёрт!!! А мне ещё приходится тянуть Лорейн - держу её за руку, чтобы не потерялась. Сердце бешено стучит в висках, норовит вырваться из грудной клетки, трудно сосредоточиться, но я делаю это. Смотрю по сторонам, прислушиваюсь, стараюсь дышать носом, нормализовываю дыхание и сердцебиение настолько, насколько это возможно при быстром беге. И в какой-то момент я чувствую... свои силы, их приход подобен пришествию Христа. Время замедляется на мгновения, и в те мгновения кулон вспыхивает алым огоньком, а потом исчезает. Я чувствую, как магия Лидии циркулирует внутри кулона, чувствую, как она входит в меня, придаёт мне сил. Я начинаю слышать гораздо больше, чем может слышать человек и только лишь исходя из того, что слышу, понимаю, сколько там талибов и какова их цель. Чёртова дюжина талибов, они говорят на языке пушту, но я их понимаю. За два месяца мне удалось подучить язык, я не очень хорошо говорю на пушту и не все слова понимаю, но в целом при разговоре с талибом могу понять, чего он хочет. «Не убивать» - говорит, я знаю, главарь. Я ощущаю его энергетику, его лидерство. Я запоминаю его голос, чтобы узнать с полувзгляда. Они все быстрее нас, ведь они - мужчины, они сильнее, быстрее, лучше... в этом и заключается их слабость. Они считают себя лучше всех, они не боятся маленьких женщин - за людей не считают. Они не в жизнь не поверят в то, что я способна их обыграть.

– Стрелять по верхушкам деревьев, - приказывает главарь. И начинается пальба, которая нервирует Лорейн и вводит в панику. Она затормаживает инертно, впадая в неконтролируемую истерику. Чертыхаясь, я отдёргиваю её на себя, приходится чуть ли не насильно волочить её за собой. А потом выстрелы редеют - кто-то из талибов опустил оружие. Почему? Главарь без конца говорит - стрелять, обходить, не убивать. Чёрт! Я понимаю, что они окружают нас и опережают. Играются, как кошки с мышками! Цыкнув, я психованно остановилась, ударив дёрганной Лорейн пощёчину.

– Угомонись!
– рыкнула я. Она захныкала, держась за щёку, но всё же немного успокоилась. Чисто физически успокоилась, а в остальном - сейчас заревёт! Озираясь, я слышу и считаю тех, кто окружает нас. Некуда бежать. Можно попробовать тараном, но тогда они могут психануть и таки застрелить нас. Главарь приближается, круг сужается. Нет, я не вижу их, они ещё не видят нас, но это происходит, я чувствую, как захлопывается мышеловка. Знаете это чувство? Когда вот-вот произойдёт нечто, ты смотришь в пустоту и понимаешь, что вот сейчас - оно случится. Именно это чувство вынуждает Лорейн хныкать сильнее.
– Замолчи, - шикнула я на неё. Говорила шёпотом, но грубо и строго.
– Не реви! Не то они тебя затрахают во всех отношениях! Им нельзя показывать страха! Опусти глаза и заглохни, если не можешь быть бесстрашной - хоть сделай вид, что ты такова!
– Часто и прерывисто дыша, она долго смотрит на меня, а потом опускает глаза. Я поправила воротник куртки и застегнула её, чтобы спрятать кулон. Долго ждать не пришлось. Чёртова дюжина талибов окружила холмистую местность. Они поспрыгивали к нам с разных сторон, тыча своими автоматами. Но лишь один из них вёл себя не как все, он был не такой, как все. Высокий, накаченный, но не Халк. Он шёл прямо на меня, при нём был автомат, но он его держал в стороне, как игрушку, с которой не расставался с детства. Он был в маске, полностью закрывающей нижнюю часть лица, но я видела его смеющиеся глаза, и этого было достаточно, чтобы понять, кто он. Он говорил на своём родном языке - на языке пушту, произнёс два предложения размеренным голосом, воистину мужским - грубым и с хрипотцой. Пока он говорил, то приближался и последние слова он сказал уже, когда остановился прямо передо мной. Держусь изо всех сил: дышу размеренно носом, стараюсь не сглатывать, чтобы он даже не понял, что я взволнована, что я боюсь. Да, я боюсь! До усрачки! В окружении тринадцати террористов с автоматами, сама без экипировки, будто обнажённая. Я поднимаю на него взгляд, чтобы больше не сводить - только сильные и храбрые люди смотрят в глаза. Передо мной главарь, я узнала его по голосу. То, что он сказал, те два предложения - детская считалочка, популярная в этих краях, в ней говорится о мышке в мышеловке...

– У нас тут две мышки, - сказал он на пушту, так же, как и я, не сводя с меня глаз. Я хмыкнула, сделав вид, что не понимаю его:

– Английский.
– Глаза главаря улыбнулись сильнее прежнего, он чуть склонил голову набок, разглядывая меня. Мы с ним оба знаем, что я его понимаю. Но смерив его взглядом, я обратилась в массы: - по-английски кто-то говорит?

В ответ - тишина. Точнее, пауза, которую вновь развеял главарь.

– Я...
– сказал он, спуская маску на шею, - говорю.
– Окинув его взглядом, я неосознанно усмехнулась. Автомат у него - игрушка, маска - для красоты. На самом деле это психологическое давление, мол, я не прячу лица, потому что ты уже труп. Передо мной Алим какой-то там - брат Азиз...

– Я из американского посольства - Хелен Кокс. Мои коллеги знают, где я...

– Где?
– вздрогнул в нахальной усмешке Алим.
– В Афганистане? В самый разгар войны?

– Азиз уже вывозят из страны, - парировала я, лишь бы сбить ему спесь. Получилось, хоть и он старался не подавать виду.
– Да и вся необходимая информация получена. Лорейн передала её своим коллегам по электронной почте, статья уже печатается.

– Как у тебя всё быстро, Хелен, - прыснул Алим. Он придирчиво меня оглядел с ног до головы, наверно, ловя себя на мысли, что мне совсем не подходит это имя. Потом он поднял свой автомат и прошёлся дулом вверх, приставив его к моему подбородку, чем вынудил поднять голову выше.
– Сильно сомневаюсь в том, что ты - Хелен Кокс. Очень уж ты храбрая...
– Я вздрогнула в улыбке, продолжая молча и бесстрашно смотреть ему в глаза, борясь с желанием отвести взгляд, спрятаться за спиной сильного мужчины, чтобы не приходилось мне всё это решать! Но здесь только я, и автомат, приставленный к моему подбородку, показался мне очень хорошей перспективой...

Я резко ударила мужчине под дых, затем схватилась за автомат в его руках и, направив дуло ему в лицо, заставила его нажать на курок. Он упал на землю мёртвым, подарив мне своё оружие. Остальные талибы впали в секундный ступор - им было сложно поверить в то, что их лидер умер так легко и быстро. Пока они тупили, я пошла на круговой расстрел. Но в какой-то момент, началась ответная пальба. Прямо перед моим носом пуля угодила в голову Лорейн. Другая пуля пробила мне плечо, третья - живот... чёрт!

– Как у тебя всё быстро, Хелен, - прыснул Алим. Он придирчиво меня оглядел с ног до головы. Потом поднял свой автомат и прошёлся дулом вверх, приставив его к моему подбородку, чем вынудил поднять голову выше.
– Сильно сомневаюсь в том, что ты - Хелен Кокс. Очень уж ты храбрая...
– Я вздрогнула в улыбке, продолжая молча и бесстрашно смотреть ему в глаза. Что ж, автомат у моего подбородка, оказывается, не самая лучшая перспектива...
– Знаешь...
– вдумчиво произнёс он.
– Если процесс уже запущен, то выходит, что вы нам не нужны, и мы можем вас убить...

Я перекатила глазами, вздёрнув бровями:

– Но любой процесс всегда можно остановить.

Алим улыбнулся, тихо посмеиваясь и убирая-таки от меня автомат. Он мимолётно глянул в сторону, и этого хватило кому-то - я не успела понять, что произошло, а у меня уже зажгло затылок и, я почувствовала, как теряю сознание...

Глава 22

Я медленно прихожу в себя. Сначала совсем ничего не понимаю: вроде, лежу на спине, на чём-то жёстком и холодном, рядом без конца что-то пищит... мышь, что ли? Хрипнув, я приоткрыла слепляющиеся глаза. Тогда увидела чёрно-белые пятна. Поморгала и пятна закружились. Я сильно зажмурилась, потом открыла поочерёдно глаза. Картинка постепенно нормализовалась, я увидела серую комнату из бетона без окон, но с одной светящейся голой лампочкой в центре. Ощутила жгучую боль в затылке. Провыв, села, прикасаясь к источнику боли - там была ссадина с присохшей кровью. Как только я села, писк моментально утих, я повернула голову, увидела Лорейн. Она сидела на полу, согнув ноги и обняв их, смотрела на меня с опаской, при этом у неё всё лицо было в слезах. Ясно теперь, что это пищало без конца - это она тут хныкала и ревела! Но, как только я очнулась, она попыталась сделать вид, что вовсе не плакала. Я тяжело вздохнула: