– Тьфу!
– мысленно чертыхнулась я. Тогда Уилл засмеялся в голос, но не громко и пролез под конструкцию. Присел на доску (часть конструкции) напротив и чуть слева от меня.
– Надо было дождаться, когда я её закопаю, да?
– раздражённо проворчала я. Уилл усмехнулся. Достал пачку сигарет и, открыв, протянул мне. Но я не взяла его сигареты, демонстративно достав свои. Его эмоции разнились с моими. Он не раздражался, смотрел на меня, понимая и прощая моё поведение. Я снова закурила, Уилл тем временем ничего не говорил, просто смотрел на меня, и с каждой секундой его взгляд становился более нежным, а уголок губы поднимался в лёгкой улыбке. Куря, я косилась в его сторону, выжидая хоть чего-нибудь. Как он пропал в понедельник из моей зоны видимости, так мы с ним и не оставались наедине.

– Злишься на меня?- спросил Уилл, наконец.

– Нет.

– Выглядишь раздражённой.

– Потому что я раздражена, - выдала я резонно, на что он иронично хмыкнул.

– У меня не было сил на общение. Прости, пожалуйста.
– Откашлявшись, я закивала. Я старалась быть терпеливее к его главному недостатку - держать свою боль в себе. Старалась не срываться и прислушиваться к советам психологов. Прекрасно понимая, что проблема не во мне, я не накручивала себя. И меня раздражало не столько его нежелание делиться со мной своими переживаниями, сколько тот факт, что он не только себе настроение портил, но и мне тоже. Когда он не в настроении, я ведь тоже! И пусть прошло два с половиной дня, я в своём угрюмом одиноком мирке прожила два с половиной месяца!
– И я очень благодарен тебе за то, что ты оставила меня в покое. Знаю, что это тяжело тебе далось.
– Качая положительно головой, я избрала тактику молчания. Поглядев на меня недолго, Уилл выдохнул и слез со своего места. Встал передо мной на колени. Я не отстранялась, но и не вешалась на него. Он взял меня за руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони и глядя мне в глаза.
– Я очень сильно тебя люблю, - сказал он, почти шёпотом.

– Видимо, недостаточно сильно, - не выдержала я. Бабская натура не захотела молчать.
– Если уж ты не считаешь нужным делиться со мной своими проблемами, значит, не доверяешь.
– На этой ноте он цыкнул недовольно, но не злостно.
– И тебе проще меня игнорировать до лучших времён, чем высказаться.

– Селин, ну... я такой человек. Не привык я обсуждать с кем-то свои проблемы. Это не потому, что я тебе не доверяю, просто... это глупо! Чего обсуждать? Надо действовать, а не болтать. И я привык решать свои проблемы сам.

– Да, действительно, - саркастично кивая, я отобрала у него свою руку. Он не хотел её мне возвращать, так что пришлось выдернуть. После чего уже Уилл стал раздражаться. Сипя носом, он уставился на меня.
– О чём я, и правда?
– завелась я.
– Ты ведь - мужчина, и твоя задача - «решать проблемы», а моя задача - ублажать тебя. Говорить я должна редко и по делу, не имею право расстраиваться и раздражаться, обязана ноги раздвигать без вопросов, когда ты устал, и тебе нужно расслабиться! Прости, пожалуйста - я что-то перепутала сегодня. Ведь ты и без того загружен - пришёл расслабиться, а я тебе здесь мозг выношу. Погоди, дай разденусь!

Уилл набрал воздуху в щёки и тяжело вздохнул. Затем сел на песок с видом удручённого пупса. Я тем временем закопала окурок в песок. Мне было немного неудобно за своё поведение, и в то же время никакого стыда я не испытывала. Потому что всё это было правдой. Все мужики хотят жить и не париться, а как только женщина начинает говорить, они тяжело вздыхают - ой, как у вас, у женщин, всё сложно. Чисто по-человечески и с точки зрения психологии я его понимала, но у меня были и свои обиды - накопилось. Я понимала его нежелание общаться со мной те дни, но и я ведь оставила его в покое и наехала только тогда, когда он сам привалил и начал вести себя как типичный мужчина. Так если ему можно быть «ТП», то почему мне нельзя? После недолгой паузы, Уилл посмотрел на меня и спокойно сказал:

– Ты права. Абсолютно во всём.

Я пренебрежительно чавкнула:

– Лесть тебе не поможет.

– Это не лесть. Я уже давно смирился с мыслью, что все женщины правы, потому что вы умнее нас, терпеливее и морально сильнее. А мужики все - кретины! Хотим жить и не париться, не ценим своих женщин. А надо бы. В отношениях всё делает женщина - она их выстраивает по кирпичику. Она решает, что и когда позволит мужчине. У неё сто дел на дню, и она всё успевает, так ещё и умудряется ублажить своего кретина, терпеть его тараканов и стараться не говорить о своих заморочках. А мы... крошечная проблемка встала перед носом, и всё! «Не трогай меня, дай решить». А попутно ещё и жалуемся, что нам не дают и мозг выносят почём зря. Я знаю, что не общался с тобой всего два дня, но ты прожила в разы больше - в неведении и без настроения, в бесконечном волнении за меня. За то, что я сорвусь и напьюсь... или вляпаюсь ещё во что-то. И понимаю, почему ты раздражена и злишься...
– он снова встал на колени, приблизившись ко мне и беря за руки.
– Селин, прости меня, пожалуйста. Я постараюсь измениться. Говорить с тобой. Малыш, я просто привык быть один. Мне чуждо то, что кто-то хочет делить со мной мои проблемы. И я... не хочу, чтобы ты меня считала нытиком...

Я закусила губу. Несмотря на то, что он рассказывал мне о своём алкоголизме, только в этих словах я услышала его душу. Его боль, к которой он так привык, что счёл своим лучшим другом. Он привык жить с ней один на один и ни с кем не делить...

– Я хочу быть с тобой рядом при любых обстоятельствах. А не только когда у тебя хорошее настроение.

Уилл усмехнулся, немного грустно, но в то же время, облегчённо. Будто он хотел найти того, кого не испугают его проблемы. Прильнув ко мне, он меня поцеловал, нежно и заботливо поглаживая пальцами по скуле и плечу.

– Простила?
– спросил сквозь поцелуй.

– Ну, не знаю...
– прыснула я, слегка отстранившись.
– Зачем мне прощать кретина?

Он улыбнулся, беззвучно смеясь.

– Но я ведь твой личный кретин.

– Разве что ради этого, - хмыкнула я. Уилл усмехнулся. Придвинул к себе мои руки, целуя их и поглядывая на меня исподлобья, спросил:

– Придёшь сегодня?
– Я промолчала, и артистично задумываясь, пожала плечами. Он обнял моё лицо ладонями.
– Я соскучился.