– Тогда я не понимаю!
– сорвалась я.
– Не понимаю, почему! Если не я виновата, то кто?! Что его сломало?! Почему он стал таким? У него хорошая семья, у него было будущее. Но он за считанные дни был поглощён тьмой, совращён ею. У всех наступает переломный момент рано или поздно. Тот момент, что меняет человека в худшую или в лучшую сторону. Сильные люди поднимаются, становясь сильнее, а слабые ломаются. Так, что сломало Тома?

Тони хмуро на меня посмотрел и недоумевающе спросил:

– Зачем ты это делаешь?
– Я непонятливо потемнела.
– Этот человек дожидался тебя в глухом лесу. Напал на тебя, избил, пытался изнасиловать, чуть было не убил тебя и мужчину, которого ты любишь. А ты винишь себя в том, что у него с головой было не в порядке? Зачем ты ищешь виновного на стороне и не считаешь его виновным во всех произошедших с ним бедах? И почему ты считаешь себя плохим человеком? А он хороший? Значит, ты виновата в том, что он с катушек слетел? Ни его сила воли, ни его убеждения, которые должны подсказывать ему, как нужно поступать, и как нельзя?
– Я даже растерялась от того, что Тони не придерживался общепринятых канонов, он отказывался говорить о покойниках хорошо или никак, он говорил, что думал.
– С чего ты вообще взяла, что в его жизни был переломный момент? Не все люди поломанные, Селин. Кто-то рождается с червоточиной в сердце, и лишь дело времени, когда та червоточина победит.

– Я видела её, - прошептала я дрожащим голосом.

– Что?

– Червоточину. И не только. Я видела куда больше. Видела ад, воцарившийся в чужой душе. Безумие воплоти. Я видела его чёрное сердце. Чёрную нефть вместо крови, паука вылезающего из его души. Я видела смерть... настоящую. Ощутила её кожей, сердцем и душой, а не просто прочитала о ней в книге или увидела в кино. Одно дело слышать и представлять, совсем другое - видеть и чувствовать. Я видела истинную тьму. Том пытался наложить на меня порчу - Уилл предположил, что у Тома не вышло это сделать, что он, может быть, что-то перепутал, и ему бумерангом вернулось то, что он пожелал мне. Он ведь был телепатом, скорее всего, накладывал эмоциональную, а не физическую порчу. Он дважды меня избивал, пытался изнасиловать, пытался убить Уилла. Он убил меня! Но я не ненавижу его, почему-то. Меня ужасает мысль о том, что его занесли в списки беглецов, выставили ещё большим козлом, чем он был... трусом и идиотом, прошедшем почти всё обучение и вдруг решившим - хватит. И меня ужасает то, что он навсегда останется здесь похороненным, и никто даже не будет знать, где он. Говоришь, не все поломанные? Значит, кто-то просто так сходит с ума? Кто-то просто так становится преступником?! Тогда... я не понимаю этой жизни. Перестала понимать. Что-то изменилось во мне, сломалось. Я знаю Уилла настолько хорошо, что с уверенностью могу сказать, он - хороший человек. Но я видела, на что он способен, если его прижать к стене. Я не только про Лоуренса говорю. Я знаю, что Уилл убивал много раз: на работе Укуса, в армии, на войнах. Он обманывал людей, он разочаровывал кого-то, работал против правительства и своего прямого работодателя, отпускал преступников. Но все эти поступки были обусловлены рядом причин, которые свойственны лишь хорошему, умеющему сопереживать человеку. Если хороший человек способен сотворить зло, то, что с этой жизнью такое?! И я не знаю теперь, где искать ориентиры. На кого ровняться? Какие поступки решают - плохая я или хорошая? Где эта чёртова граница между добром и злом?!

Тони сглотнул, не сразу с прискорбием констатировав:

– Её нет. Если говорить условно. У всех существует рычаг давления, при помощи которого даже ангел воплоти, сможет убить, и даже дьявол сможет помиловать. Но ты... хороший человек. Потому что плохие люди ненавидят, хорошие прощают. Мало кто на твоём месте смог бы не возненавидеть его...

– Но я и не прощаю его...

– Селин, это нормально! После всей боли, что он тебе причинил, ты не можешь его любить, но и злобы нет в твоём сердце - это и делает тебя хорошим человеком.

– Я умоляла Уилла...
– меня прорвало на очередное откровение.
– Я не знаю, что он сделал, как он сделал, где именно похоронен Лоуренс. Но он сделал всё это, потому что я просила! Он хотел поступить по совести...

– Я давно знаю Уилла. Если он не хочет или не может - его не заставишь. Это его выбор и только, ты не должна себя винить.

– Но я... чувствовала параллель! Не видела её, но знала, что она есть - в той жизни Уилл сознался...

– Как это?
– искренне не понял Тони, потемнев.

– Я не знаю! Мне не объяснить. Но я будто бы существовала параллельно в двух реальностях. И я знала, что если это произойдёт, то мы с Уиллом потеряем друг друга и наши мечты. Я поступила эгоистично! Том умер пятью минутами ранее, а я уже умоляю Уилла зарыть его! Уничтожить следы! Сделать так, чтобы никто не узнал о нашем причастии. Разве хорошие люди так поступают?! Я говорила, что Том сам нарвался, что он виноват, и мы не должны из-за него страдать! Но... утром, когда я увидела Уилла, поняла, что он сделал ради нас, у меня отлегло от сердца, и в то же время... навалился груз тяжелее прежнего. Я поняла только тогда, утром, что сотворила. И всё рухнуло! Всё равно рухнуло! В одно мгновение жизнь перевернулась. Я не понимаю, как такое может быть - вот мы счастливы, целуемся, строим планы. А через десять минут перед нами труп! И наши поломанные жизни! Я не могу, я... благодарна Уиллу - он спас меня. Знаю, что он любит меня, и я его люблю, но я не могу... быть с ним. Не знаю, почему. Уже никогда не будет как прежде...
– меня накрыло слезливой истерикой, что заставляло Тони сопереживать мне и чувствовать себя неудобно в присутствии плачущей женщины. Поначалу он практически не шевелился, благородно позволяя мне прореветься. Потом протянул коробку с носовыми платками, и когда я к ним подтянулась, погладил по руке. Я без стеснений высморкалась, вынудив Тони беззвучно засмеяться.

– Лучше?
– спросил он. Я закивала, шмыгнув носом.

– У меня когнитивный диссонанс, да?
– предположила я.

– Даже диагноз сама себе поставила...
– сказал он с ноткой обречённости и в то же время восхищения. Потом грустно вздохнул: - да, это он родной. Но это не так уж и плохо, значит, ты нормальная. Жизнь не делится на чёрное и белое. Рано или поздно, все мы это начинаем понимать. В тот самый момент мы резко взрослеем. И нам сложно смириться со всем этим, поэтому нормальные люди впадают в депрессию. Вовсе не удивительно, что после всего пережитого, ты не можешь жить как прежде. Поверь мне, я знаю это чувство - прошёл через то же самое при несколько иных обстоятельствах, но всё же. Самое противное то, что ты научишься жить с этим, став совершенно другой и забыв себя прежнюю. И как бы это ни было прискорбно и грустно в какой-то степени... всё наладится. В твоей жизни. И в отношениях с Уиллом. Тебе просто нужно время...

Я помолчала, задумываясь над его словами. Думать об этом было ещё противнее! Это грустно и ужасно - то, что все и всё когда-нибудь забываются. С одной стороны - это хорошо, это взгляд в будущее, в счастливое будущее, но...

– У тебя есть алкоголь?
– криво огляделась я.

– Ты ведь на службе.

– Чуть-чуть...
– Тони понимающе вздохнул. Затем достал из нижнего ящика стола серебряную фляжку и, извинившись передо мной за то, что у него нет рюмок, передал мне ее. Она была очень красивой, с выгравированными инициалами «Э.У.». Я не стала спрашивать, чей это подарок и подарок ли. Сделала буквально пару глотков, распробовав вкус хорошего коньяка. Только после этого я заговорила вновь. О том, о чём даже с Уиллом не решаюсь говорить...
– Со мной ещё что-то происходит...