Все началось с пустяка. Как-то ночью Койанисс протянул руку, чтобы обнять жену, и обнаружил только пустую подушку. Звать ее в глухую полночь казалось дурацкой затеей - скорее всего, он получил бы нагоняй от Элейны и разбудил дочь - поэтому маг повертелся еще пару минут и незаметно для себя заснул, Элейны так и не дождавшись.

Утром календарь показывал пятое октября. Скорее всего, это был тот редкий случай, когда маг видел правильную цифру, если считать, что он приехал двадцать девятого сентября и прожил с семьей неделю.

За окном зарядил мелкий дождь и Койанисс, обычно не ленившийся встать пораньше и хоть чем-то помочь Элейне по хозяйству - из кухни она его гоняла не как дворянская дочь, а как крестьянка, но от того, чтобы он натаскал воды или порубил дрова, не отказывалась - лежал в постели, слушал шум капель, бьющихся о стекло, и не думал ни о чем конкретном. Мысли ворочались тяжело. Ну осень, ну отпуск, ну обманул судьбу - наверное, в мире и не такие чудеса случались.

– Поданные Его Величества так себя не ведут!
– резко сказала - почти прикрикнула - Элейна снизу.

– Я не хочу, - захныкала Маргери.

"С уроками они что ли что-то не поделили", - подумал маг, а потом его буквально подбросило от звука затрещины.

Маргери снизу заревела.

Койанисс мигом выкатился из кровати, на ходу впрыгивая в халат. Нет, в воспитательный процесс он не лез никогда - жене виднее, чему учить и как воспитывать дочь. Уж точно она знала об этом больше, чем даже не окончивший школы и не прочитавший ни единой книги, кроме учебных пособий, сын дворовой девки из глухой рэдской деревушки. По сути, он умел только хорошо считать и вовремя молчать. Но затрещины всегда казались ему наихудшим методом вбивания любых знаний в головы. Они даже для того, чтобы выбить дурь, не всегда годились.

– Девочки, вы что?

Элейна и Маргери оглянулись на него совершенно синхронно. И да, одна щечка у Марегри была краснее другой.

– Немедленно приберись, - ледяным тоном проговорила Элейна.

Дочка, шмыгнув носом, опустилась на пол и стала быстро собирать рассыпанные карандаши.

Койанисс, долго не думая, присел рядом и стал ей помогать. Он никогда не спорил с Элейной. И любил он ее всегда. Нравилась она ему, правда, не всегда.

– Пусть все сделает сама!

– Элейн, я не думаю, что это такой принципиальный вопрос, чтобы ссориться, - как мог мягко сказал маг.
– Это просто рассыпанные карандаши.

– Это непорядок. Бардак. Грязь, - отрезала Элейна. Койанисс уже хотел пошутить, что с такой склонностью к глобальным обобщениям из жены вышел бы неплохой вероятностник, но что-то в ее тоне заставило его насторожиться.

– Прости, милая, что?

– Я сказала, пусть уберет сама. Хорошие подданные Его Величества не мусорят. Они поддерживают порядок - в стране, в городе, в доме, в головах.

"Сегодня не убрал ты карандаш, а завтра родину продашь", - мысленно фыркнул маг. Он не был патриотом. Элейна, вроде бы, тоже такой дурью не страдала. Что-то на нее нашло.

– Хорошо. Я просто помогаю поддержать порядок в отдельно взятом доме.

Элейна скрестила руки на груди и ледяным тоном процедила:

– Ложь. Тебя никто не обвинял ни в чем.

Койанисс удивленно поглядел на жену. Он в жизни не высказывал ей никаких претензий на предмет ухода за домом - да и вообще никаких претензий, какие могли быть претензии у рэдского мага к аэрдисовской дворянке, вышедшей за него замуж и родившей ему дочь - а больше сюда никто не заходил. Уж точно не молочник, привозящий им продукты по средам, учил Элейну родину любить и дом блюсти.

– Элейн... Милая, ты о чем? Тебя никто ни в чем не обвиняет, ты прекрасная подданная...

Жена только усмехнулась:

– Тебе легко говорить. Тебя никогда не бывает дома. Особенно когда ты нужен дома.

– Я не понимаю...

– Поймешь, - посулила Элейна.
– Маргери, да собери ты уже эти бесовы карандаши!

Койанисс ощутил дурноту. Не страх, не волнение, а именно легкое головокружение, как будто ему не хватало кислорода. Маг, не вступая в дальнейшую полемику, вышел на крыльцо и облокотился о перила.

Зимние розы цвели и почти светились на фоне серого дня. Чистые, как первый снег. Холодные. Чужеродные. Нездешние. Лишние. Такие же лишние как он сам.

– Я сказала - сядь и рисуй!
– донеслось из-за приоткрытой двери.

Маргери внутри старательно заскрипела грифилем.

Койанисс слушал монотонный скрежет, отдававшийся в висках. И думал, что где-то что-то сделал не так.

Ночью Элейны в спальне снова не оказалось. Койанисс коснулся подушки жены, ожидая, что почувствует тепло. Подушка была холодной, даже несмятой.