Я поймал себя на чувстве благодарности к нему. А еще показалось, что он не чужой мне, неожиданно приятное и удивительное ощущение.

– И когда ты покинешь мир?

– У меня осталось несколько дел. После них. Чем раньше я уйду, тем лучше для мира, но сначала нужно отвести угрозу, что над ним нависла. А теперь иди, и ни слова Рише. Будь с ней рядом, теперь твоя единственная обязанность - это она. Телефон держи наготове, жди моего звонка.

Я развернулся, чтобы уйти, но он внезапно продолжил, говоря тише, чем раньше:

– Я люблю ее, Михаэль. Она - величайшая ценность, что когда-либо у меня была. И если бы мог, я бы сам остался с ней, но я слишком силен для мира, и это его погубит. Я доверяю ее тебе, потому что верю в тебя. Ты справишься. И нет, я не ревную, и буду до последнего защищать вас обоих, впрочем будем надеяться, что до этого не дойдет.

Во всей этой тираде мой мозг ухватился за самое важное:

– От кого сам Прародитель ангелов может защищать “до последнего”? Кто может составить тебе конкуренцию? Мне нужно знать, кто может ей угрожать. Неужели сам Прародитель демонов?

– Все куда хуже, - он покачал головой, а затем кивнул на диван.
– Сядь, я расскажу тебе историю далёкого прошлого. Историю, которую никто и никогда не узнает.

Часть 3. Глава 4. Как это было

Когда Отец породил меня, Камаэля, люди уже существовали, но их развитие шло очень медленно. У них тогда был единый язык, а их Сущности - крепко связаны с телом, что позволяло им развиваться в Потустороннее, позволяло пользоваться многими вещами и умениями, которые сейчас им недоступны.

Сразу после меня Отец породил и моего брата, Самаэля. На тот момент не было ни Ада, ни Небес, только семь слоев Чистилища, через которые проходили души умерших, чтобы воссоединиться с Отцом, но даже на первом слое нам с братом было некомфортно, и мы ушли к людям. Они сразу вписали нас в пантеон богов и стали поклоняться и нам, тогда как раньше поклонялись лишь нашему Отцу, Акаше. Во мне они увидели воплощение справедливости и честности, воплощение правосудия. Меня считали покровителем правителей, порядка и правильности происходящего. Моего брата они нарекли покровителем человеческих пороков: азартные игры, разврат - все, что приносит удовольствие. Самаэль для них был символом изворотливости, хитрости, нарушения правил и, что интересно, юмора. Он любил пошутить.

Мы помогали им развиваться, приносили новые знания, но со временем Отец решил, что мы слишком сильно вмешиваемся в их жизнь и приказал мне создать Небеса. Это было тяжело и долго. На создание этого семислойного измерения я потратил так много сил, что на тот момент мне казалось, что я ради его создания вытянул всю акашу вокруг. У меня ушла на него неделя с перерывами, после чего пришлось долго отдыхать на седьмых Небесах, впитывая в себя силы, что они давали. Отец пожелал, чтобы мы с братом находились там, следили за появлением новых ангелов, моих порождений, и к людям спускались нечасто, а также перестали приносить им новые знания. Отныне предтечи должны были развиваться самостоятельно.

Тогда же был порожден Даниэль, наш третий брат, не имеющий формы в прямом смысле этого слова. Чистый сгусток силы, он сразу ушел к людям и проживал в них и среди них жизнь за жизнью. Когда люди узнали про него, то вписали его в пантеон как покровителя путешественников и ученых, символ развития морали и эволюции разума.

Мы с Самаэлем спускались к людям редко, обычно только для того, чтобы устроить игру, где нашими фигурами были смертные. Мы выбирали пару провинций и являлись правителям, чтобы начать войну. Обычно игры велись на уровне хитрости и шпионов. Открытые сражения были редкостью. Главным правилом было - не сражаться лично ни мне, ни ему. Люди имели право не слушать наши советы и поступать по своему, но такое случалось очень редко, ведь мы для них были богами. Тогда они даже придумали аналог шахмат, где вместо фигурок королей были я и мой брат.

Наконец Отец породил и Ютони, нашу сестру, и она довершила пантеон, став покровителем любви и семейных уз, хотя некоторые люди также считали ее покровителем умерших. Мы все полюбили ее, даже Даниэль между жизнями стал появляться, чтобы проводить с ней время. Но в отличие от него, мы с Самаэлем полюбили ее не как сестру. Она встала между нами камнем преткновения, и мы, раньше самые близкие люди на свете, теперь начали соперничать за нее. Наши войны стали злее, битвы - кровопролитнее, и даже сестра не могла нас успокоить.

Но вот однажды она пришла к нам и сказала, что выбирать не хочет и не будет, и либо мы оба будем с ней, либо никто. Это позволило нам с братом вернуть наши отношения как друг с другом, так и с ней. Все снова стало как прежде. Никаких войн, никаких конфликтов - все боги пантеона снова стали близки друг другу и едины. Наслаждаясь обществом друг друга, мы даже стали реже вмешиваться в жизни людей.

Жаль, что ни одно счастье не длится вечно. Однажды по зову Отца Ютони ушла к нему на седьмой слой Чистилища, туда, откуда души умерших никогда не возвращаются. Но она, как и мы, была богом, и умереть не могла, Отец не принял бы ее, и мы ждали ее возвращения. Ждали больше года. Это было затишье перед бурей. Когда она вернулась, в ее глазах была тяжесть тысячелетних знаний и боль. И первое, что она сказала нам с братом: “Я принесла вам Его Дар. И вы не можете отказаться.”