Я и не собирался, да и зачем отказываться, ведь именно Отец определяет, что и как должно быть, и я - его верный сын. Я принял Дар, и это было словно прозрение. Я осознал, что у каждого из нас есть цель в жизни, то, ради чего мы созданы. Я видел сестру будто другими глазами, она была воплощенным голосом Отца. А ещё я любил ее. Любил сильнее, чем прежде. Любил до умопомрачения, до фанатизма, Дар сделал меня таким. Узнав об этом, Самаэль отказался принимать Дар. Он всегда был свободолюбив, и если бы ему дали выбор, он возможно бы и согласился, но точно не так. Он не хотел любить по принуждению, и все мои уверения, что нет никакой разницы, не помогли. И тогда по приказу сестры я помог ей принудить его.

Мы вступили в бой с Самаэлем, и у него в этом бою шансов не было даже против одной только сестры, даже если бы я не помогал ей. Но несмотря на это, за свою идею, за веру в свободу и выбор, он сражался яростно и дико. И все же мы победили. Я крепко удерживал его, пока сестра готовилась выдать ему Дар. Он умолял отпустить его, просил встать на его сторону, уверял, что вдвоем мы справимся с ней. Самаэль до последнего верил, что мы с сестрой не предадим его, что я его отпущу, а она остановится, но этого не случилось. Когда она насильно выдала ему Дар, он взбесился. Долго кричал на нас, что мы все его предали, что у него больше нет семьи, что он никогда и ни за что не станет следовать своей цели в жизни, потому что с этого момента он восстаёт против Отца и будет делать все ему наперекор. Сестра отпустила его, и он ушел, но ненадолго.

Когда мир содрогнулся, мы все ощутили это, но остановить Самаэля уже не смогли. Он решил создать себе аналог Небес, однако в отличие от меня, у него не было времени на то, чтобы делать это медленно, постепенно подпитываясь из акаши, и единственным его источником был он сам. Когда кончаются силы, их все ещё можно использовать, но это опасно для жизни. Он как бог не мог умереть, и продолжал выжигать себя, пока не выжег целиком, но даже после этого, когда казалось бы уже давно должен был остановиться, он все ещё продолжал. Невероятная сила воли и жажда мести поддерживали его. Он отдавал всего себя ради своей цели, и у него все получилось, он создал семь слоев Ада. Когда мы с сестрой явились, все уже было кончено, а Самаэль, совершенно обессиленный, находился на самом дальнем слое. Сестра потребовала вытащить его оттуда, но я не смог. Если углубляться в Небеса, они питают меня, каждый следующий слой - все более мощная подпитка силами, но Ад действовал на меня ровно наоборот, он вытягивал их. Уже на четвертом слое мне становилось все хуже и хуже, а на шестом, когда боль уже почти рвала меня на части, я понял, что если пойду глубже, не вернусь, и даже здесь мне оставаться надолго нельзя. Для меня Самаэль оказался недоступен.

Узнав об этом, сестра пошла за ним сама. Она не была ангелом, как мы с братом, и чувствовала себя одинаково хорошо везде: и на Небесах, и в Аду, и даже в Чистилище. Она вытащила Самаэля из Ада и забросила на седьмые Небеса, его личную тюрьму, обретая на вечные муки под моим присмотром. Как я ничего не смог бы сделать на седьмом слое Ада, как я мучился бы там от боли, так и он ощущал себя на седьмом слое Небес. Настолько сильное истощение, какое он получил, создавая Ад, изменило его. Его крылья из покрытых перьями превратились в кожистые, похожие на летучую мышь или дракона. Его Сущность изменилась, и стала постоянно требовать подпитки от других Сущностей, отторгая акашу, которая раньше питала его, как и меня. Он словно вывернул свою Сущность наизнанку.

Я провел много времени, глядя как он страдает. Я знал, что обязан быть его тюремщиком, потому что такова воля Отца, но видеть брата таким было больно. Он всего лишь хотел права выбора, неужели это так много, думал я тогда. Неужели за это он теперь обязан испытывать все эти мучения. Нет, он страдает не за право выбора, это наказание Отца за непослушание, так ответила мне на этот вопрос сестра. Мы не люди, мы боги. У нас больше сил и возможностей, но и наши обязанности неизмеримо выше. Мы не имеем права ослушаться и должны до конца следовать Его замыслу, делать что должно. Я согласился с ней, тем более, она на своем примере показала это.

Пока я сторожил Самаэля на Небесах, Отец отдал ей приказ уничтожить человечество, стереть предтеч и все упоминания о них с земного лика. Несмотря на приказ не помогать людям в развитии, Даниэль продолжал делать это, надеясь, что это останется незамеченным. Не осталось. И теперь Отец хотел начать все сначала, но на этот раз иначе, попутно наказав ещё одного нерадивого сына, что посмел ослушаться его. Даниэль встал на защиту смертных. Он явился к сестре, просил ее остановиться, но она выполнила приказ Отца даже вопреки Даниэлю. Почему даже? Как я узнал позже, Дар, полученный сестрой от Отца, заставил ее без памяти влюбиться не в нас с Самаэлем, а в него, Даниэля. Несмотря на все это, она уничтожила Вавилон с его центральными Потусторонними вратами, чем вызвала цепную реакцию по всей акаше, разрывая связь Сущностей и тел, а затем довершила всемирным потопом, не оставляя людям шансов выжить. В ответ на это Даниэль покинул ее и скрылся в каком-то из множества миров, которые Отец начал плодить, копируя основной. Сестра осталась одна, а ведь это был ее самый большой страх, ее тоже было очень жаль.

Итак, я согласился с ней, но и страдания Самаэля выносить не мог. Не мог больше слышать, как он беззвучно кричит на седьмом слое Небес, не мог больше ощущать, как весь слой содрогается от его боли. Я вывел его оттуда. Когда он пришел в себя, то сказал лишь одно: “Раньше я доверял тебе”, - а потом ушел. Когда же я вернулся на Небеса, сестра сообщила мне, что отныне и я наказан за ослушание. Теперь я должен буду ходить по мирам и исправлять ошибки миров, а в качестве основной меры наказания я обязан служить людям и страдать за них. Она сказала, что я должен забыть, кем был. Никакой власти, никакого сопротивления, никакой справедливости и возмездия, только подчинение и смирение.

Часть 3. Глава 5. Хрустальный Звон

Когда Магда вернулась, я сидел на диване, откинувшись на спинку. После разговора с Михаэлем осталось лишь одно дело, а потом мне стоило бы ненадолго скрыться. Они все должны привыкнуть, что отсутствие меня физически не означает моего отсутствия в целом, да и потом, я ощущал себя глупым мальчишкой, но все же признавался себе, что хочу сбежать от мыслей о Рише, мне и без того тяжело с ней расставаться, а здесь меня слишком легко найти. Зайдя, Магда привычно бросила настороженный взгляд в мою сторону, то ли чтобы убедиться, что я не причиню ей вреда, то ли в попытке угадать мои пожелания.