Шрифт:
– Мисс Полсон, вы в последнее время не замечали ничего подозрительного? – начал отвлеченную беседу Райф.
– Вы, верно, шутите, шериф? Да столько воришек в округе развелось, вы даже не представляете!
Луизу беседа не интересовала. Она тут же принялась обследовать дом, щупать стены, шевеля губами что-то понятное одной ей. А в доме было мягко скажем неуютно… И запах этот, да и вообще всеобщая разруха. Повсюду пыль, ветхая мебель… На полу разбросана кошачья еда. На кухне гора немытой посуды вперемешку с кошачьими мисками. Зрелище не для слабонервных… Вот до чего человека может довести одиночество.
– Как здесь ужасно, - сказала я, разглядывая увядшие цветы на подоконнике.
– Как мать похоронила, совсем запустила себя, - негромко сказал Белфайр. – В молодости скромная была очень, необщительная, да и мать часто болела. Все ухаживала за ней, вот и не сложилось.
Тем временем Райф попросил хозяйку дома показать подвал. Не зря ведь Луиза говорила о темном месте… Однако подвал оказался скорее погребом, в котором даже во весь рост нельзя было встать. Да и вообще ничего странного в доме мы не увидели. Луиза особенно выглядела раздосадованной. Выйдя через заднюю дверь, оказались на участке, где, собственно, мисс Полсон и выращивала те самые овощи, которые, как ей казалось, кто-то вечно воровал. Участок оказался довольно большим, огороженным забором из сплетенных прутьев. Растения замерзли, почернели, и теперь об урожае оставалось только мечтать…
– Ничего не понимаю! – воскликнула Луиза, расхаживая по участку, даже не обращая внимания на грязь. – Я ведь так четко увидела этот дом! Это ведь не просто так!
– Ты видела творца здесь? – спросил Белфайр.
– Нет, Грегори, я никогда не вижу его… Только ощущения… Такие неприятные, будто прикасаешься к какой-то липкой гадости! Еще вижу туман и темное место… Я словно вижу его глазами! А сегодня увидела этот дом!
– Может, Джоанна станет новым големом? – предположила я. – Наверняка это все не просто так…
– Точно! – оживилась Луиза. – Может, она кого-нибудь придушила по молодости…
– Вроде не должна, - отозвался шериф. – Всю жизнь живет в Спринроузе…
– Может, чернота души определяется не только поступками, - сказал Белфайр. – Она одинокая женщина, у которой не сложилась судьба… Может, она всех вокруг ненавидит, завидует.
– Значит, запрем ее и проверим, - подытожил шериф и обратно пошел в дом.
Я еще немного осмотрелась вокруг… Мне отчего-то казалось, что мы что-то упустили… Что-то важное… Видимо, если долго водить дружбу с гадалкой, будет казаться, что и сама предчувствуешь что-то.
Естественно, уже всем в городе было известно об экспериментах творца, которого никто не может найти, поэтому Райф сказал Джоанне все, как есть. Я ожидала испуга, даже истерики, возможно, но женщина отнеслась ко всему спокойно и, не раздумывая, согласилась ехать с нами в госпиталь. Может, она и вправду с приветом, как и говорили друзья? В любом случае, она спокойно собрала немного вещей и даже сходила к соседке, чтобы попросить покормить ее ненаглядных питомцев. Ну что ж, я и не надеюсь уже в этом городе увидеть что-то обычное и нормальное…
Механизм превращения в големов был еще совершенно непонятен. Мы не знали, как селентиум попадает в организм жертв. С Сарой вообще не было никакой ясности. А муж Фанни говорил, что вроде как она куда-то ночью исчезала из дома. В любом случае было очевидно, что туман играет в превращении ключевую роль.
Джоанну разместили в той самой палате, где недавно сражались с големом. Из корпуса переселили пациентов и распустили персонал, чтобы не подвергать риску людей. Здесь была Джоанна, доктор Диксон, ну и наша неизменная компания. Шериф организовал штаб в палате напротив, где в прошлый раз Белфайр оборачивался в волка. С рацией Райф и так не расставался, а винтовку, которая теоретически могла причинить вред голему, шериф спрятал в шкаф, где раньше хранились лекарства. В госпитале предстояло провести всю ночь.
Приехав в госпиталь, мы с Луизой первым делом узнали, как дела у Фанни. Оказалось, она уже пришла в себя и была вполне здорова физически, а вот душевно – вряд ли. Она все плакала, вспоминала сестру и каялась в содеянном. К счастью, успокоительные теперь помогали. Девушку поместили в ту же палату, где находилась Сара Милтон. Эта самая палата уже превращалась в убежище несостоявшихся големов…
Джоанна вела себя по-прежнему спокойно, даже я бы сказала, несколько обреченно. Разговаривала неохотно, только сетовала, что кошек пришлось оставить без присмотра. Не знаю насчет черной души, но мне она показалась инфантильной, недалекой, но вполне безобидной. Но было в ней что-то странное… Меня насторожила одна ее фраза… Женщина переживала из-за погибшего урожая, и я, пытаясь успокоить ее, пообещала, что скоро все закончится, и снова выглянет солнце. Джоанна бросила на меня презрительный взгляд и выдала:
– Закончится, когда вас всех вышвырнут из города…
После этого она замолчала и отвернулась.
– Говорю же, она с приветом, - тихо сказал Райф. – Не обращай внимания…
А город уже окутывал туман. Мужчины заняли наблюдательный пост на скамейке прямо в коридоре, чтобы хорошо было видно, что происходит в палате. Туман явно не предвещал ничего хорошего, но, кто знает, вдруг сегодня удастся увидеть что-то новое?
12
Мы были готовы ко всему… Начиная с того, что Джоанна станет пытаться сбежать на улицу в туман, и заканчивая тем, что творец лично явится в госпиталь для очередного эксперимента. Однако ничего из этого не случилось. Женщина мирно спала в палате и даже не думала бежать куда-то. Творец тоже не спешил нанести визит… Впрочем, на это никто не надеялся, конечно же, хотя шериф и оставил помощников дежурить у выходов госпиталя. Хотелось узнать хотя бы, как начинается процесс трансформации.