— Нет! Не поняла. Обычно женщина хочет чего-то романтичного и... незабываемого.

Дрю усмехнулся. Он уже спланировал, как сделать ей предложение. На следующей неделе, кольцо будет доставлено в дом ее отца. Кольцо, которое отдала ему мама, и которое в прошлом было подарено ей его отцом. Поскольку у его матери был артрит, Дрю отдал кольцо ювелиру, чтобы тот подогнал его под размер Рейвен. План был в движении. Ему просто нужно подождать.

— Впрочем, отложим в сторону отсутствие романтики, Франсин вышла замуж за Уильяма Коннора. Он владеет сетью магазинов в городе.

Дрю его знал. В понедельник он нанесет визит своему старому другу Уильяму.

— Я вижу решимость на твоем лице. Что ты задумал? — спросила она.

— Я собираюсь его навестить и узнать, что он думает по поводу всего того дерьма, которое творит Франсин. — Уильям был хорошим парнем. Они выросли вместе и дружили в старших классах. Но затем их жизненные пути разошлись. Уильям хотел денег и власти. А Дрю – хорошей, скромной жизни.

Он схватил губку счастливый, что может помочь Рейвен. Она не заслужила гнева Франсин. Эта женщина была наподобие лидера. Стоит вывести Франсин из игры, и ее подружки последуют за ней.

— Все, я больше не буду об этом думать. Рядом со мной прекрасная женщина, которая сказала, что у меня есть целые выходные, чтобы воплотить в жизнь ее фантазии.

— Да, сказала.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, скользя рукой вниз, чтобы помыть ее между бедер. Он глубоко погрузился пальцем в ее щель. Она была такой тугой. Он жаждал быть внутри. Его охватила сильная необходимость обладать каждым ее сантиметром.

— Мне не больно.

По окончании их соития Дрю сомневался, что Рейвен сможет ходить в понедельник.

Она потянулась и схватила член, возбуждая его.

— Я мечтала трахнуться в ванной, — сказала она.

— Ты произнесла это слово, Рейвен. Я в шоке.

Она развернулась и начала гладить его длину. Он снова стал твердым. Дрю, казалось, всегда был возбуждён рядом с ней.

Он взял ее за бедра и пересадил на свои колени. Рейвен схватилась за его плечи, а он сжал основание члена, прижимая кончик к ее входу.

Она медленно опускалась, пока он не заполнил тугую маленькую киску.

Рейвен больше не была девственницей.

Дрю сорвал ее вишенку, и теперь она принадлежала ему.

Он еще больше возбудился от подобной мысли.

Его яйца прижались к ее заднице. Дрю обхватил полушария, наслаждаясь тем, как она наполняла его ладони. Она полностью приняла член. Ничто им не мешало.

Не было никакой боли, только любовь.

— Итак, Рейвен, я там, где ты хочешь. Покажи мне, как сильно ты желаешь трахнуть мой член.

Ее лицо залилось краской.

— Я не знаю, что делать.

Расслабившись в ванной так, что ее сиськи оказались напротив его лица, он скользнул руками по ее бедрам.

— Делай то, что считаешь нужным. Я весь твой.

Он задал темп, и ее киска заскользила по его длине. Когда Рейвен подстроилась, Дрю отпустил ее, наслаждаясь грудью и полным телом.

Ему нравилось, как губки ее киски раскрывались, когда член проникал внутрь. Ему нравилось, что она держалась за него, впившись ногтями в кожу и объезжая его член.

Все потому, что он любил эту женщину.

Она была для него всем, и даже больше.

Пока Рейвен скакала на его члене, Дрю потянулся и начал поглаживать ее клитор, а затем она кончила. Жар ее освобождения и ощущение сильно сжимающей киски вызвали его собственный оргазм. Он кончил, заполняя ее спермой, пока она кричала его имя. Его имя будет выжжено не только на каждом сантиметре ее тела, но и в сердце, ведь её имя было с ним все эти годы.

Чтобы понять это, потребовалось семь долгих лет. Он превратит следующие семь лет в сказку, чтобы семь лет разлуки стерлись из ее воспоминаний.

***

На следующее утро Рейвен проснулась от того, что язык Дрю дразнил ее лоно.

Она застонала от вида раскрытых ласкающим языком половых губ.

— Что ты со мной делаешь? — спросила она.

— Могу спросить то же самое. Мы занимались сексом всю ночь напролет, и теперь я думаю только о том, чтобы вновь оказаться внутри тебя.

Он проникал в нее двумя пальцами. Его большой палец тер клитор, усиливая удовольствие.

— Я трахну тебя так сильно, что ты забудешь свое имя.