– Возраст?

– 30 лет.

– Всего то…

– Всего? А мне кажется уже.

Доктор многозначительно на меня посмотрел.

– Где вы родились? – продолжил он беседу, больше похожую на допрос.

– Республика Коми, город Усинск.

– Это на Севере? – уточнил доктор.

– Да.

– Где вы учились?

– Сначала я окончила техникум в Усинске, потом училась в Москве в Университете Российской Академии Образования на факультете журналистики, проучилась три года и поступила во ВГИК им. Герасимова.

– Какой вы образованный человек, – похвалил врач.

– А толку то!

Доктор задал мне ещё несколько стандартных вопросов, внес данные в базу и повернулся ко мне.

– Ну, Евгения, рассказывайте, что такое? Почему вы не спите? Какие-то проблемы беспокоят вас?

Я поправила шарф, который свисал уже до пола, натянула платье на колени, надвинула очки на красные от бессонной ночи глаза и сбивчиво заговорила:

– Да, я думаю о жизни… Беспокоюсь о будущем… и настоящем… Все не так, как мне бы хотелось, понимаете? – Но доктор видимо ничего не понимал из моих обрывистых речей. – Все не так, как я планировала… Все не так....

Я дрожащими руками теребила свой серо-бордовый шарф, изо всех сил пытаясь не плакать. Периодически опускала глаза вниз, потом поднимала на него, он пристально и долго смотрел мне в глаза, внимательно следил за движениями моих пальцев и поворотами головы.

– Часто не могу успокоиться вечером, – продолжала я. – Особенно если день был насыщен событиями. По ночам я танцую, либо плачу… смотря какое настроение: если хорошее – танцую, если плохое – плачу… А иногда танцую и плачу одновременно, – я вдруг нервно рассмеялась. – Так смешно вам все это рассказывать!»

– Мда-а-а, – протянул доктор, слегка вздрогнув от моего смешка, и мягко улыбнулся, – интересный способ бороться с бессонницей. А вы пробовали традиционные способы?

– Какие, например? Ну, йогой я занималась вечерней, помогала, кстати. Но потом я травму получила, – вспомнила я.

– Горячая ванна, например, молоко горячее, валерианка? – предложил варианты доктор.

– Это все пробовала много раз, не помогает. И ванну горячую, и дышать медленно пробовала. Не помогает.

– Ясно. Как давно у вас это? – спросил доктор.

– Ой, я не помню. Года 3 назад началось. Но тогда было не так сильно. Я просто не хотела спать. А теперь хочу, но не могу. А когда я в Питер переехала, у меня была наоборот сонливость, апатия, бессилие и нежелание что-либо делать. А сейчас наоборот приливы энергии, желание что-то делать, но потом невозможность успокоиться. И сначала все, что я делаю, мне очень нравится, я в восторге и эйфории, а потом наоборот – все резко не нравится, и мне кажется, что я занимаюсь ерундой. Перепады резкие, не связанные с какими-то значительными событиями.

– Переезд в Петербург был для вас травмирующим моментом? – задал он неожиданно вопрос и попал в цель.

– Был, – ответила я после паузы и опустила глаза.

– Так почему переехали из Москвы в Питер? – держал меня на прицеле доктор.

– По многим обстоятельствам. Не сложилось там, – ответила я уклончиво. Это был самый часто задаваемый всеми вопрос, и я ненавидела на него отвечать.

– Понятно, – иронично ответил доктор и снова что-то записал. – Чем вы занимаетесь?

– Я актриса, – ответила я и улыбнулась, как бы демонстрируя свою белоснежную улыбку. Это все, что осталось в тот день от моей красоты. – Понятно. В сериалах, значит, снимаетесь? – спросил он и остановил взгляд на моей улыбке. И правильно, больше взгляд там останавливать было не на чем.

– Да, – улыбнулась я вновь.

– Так может, если вам периодически не нравится то, что вы делаете, может вам этого не делать? – задал он провокационный вопрос.

– Так это мне как раз и нравится, но так получается, что я делаю это гораздо меньше, чем мне хотелось бы, – сформулировала я как можно более корректно, чтоб не разреветься.

Мне очень нравилось сниматься в сериалах, но происходило со мной это крайне редко, в последнее время меня почти не приглашали на съемки, и большую часть времени я сидела без дела. Я выбрала профессию по любви, закончила один из лучших ВУЗов в этой области, училась у прекрасного мастера и кинорежиссёра Сергея Соловьева, но все это не гарантировало мне профессиональную востребованность. Вот уже несколько лет я стабильно проваливала кастинги, продюсеры меня не утверждали, режиссеры не видели, кастинг агенты сотрудничать не хотели. Я жила словно в бочке, из которой меня никто не видел и не слышал. Годы, проведённые во ВГИКе, я вспоминала как лучшие годы своей жизни. За плечами неудачный брак и пятилетний сын, плохо оплачиваемый, но все таки приятный преподавательский опыт, – вот, в общем-то и все, что у меня есть к 30 годам. Ни работы, ни денег, ни любимого мужчины. Хотя, отсутствие последнего сейчас меня волновало меньше всего.

– Понятно, – ответил доктор, глядя мне прямо в глаза и понимая все без лишних слов. Его длинные паузы и долгие взгляды были как пытка, которую я выдерживалась с трудом.

– Евгения, у меня есть знакомые актёры, очень много, некоторым из них уже по 50 лет. Здоровые мужики. У них одно время были роли, потом не стало, и они кто спился, кто с наркоманился. Жалкое зрелище. Вот, даже Элвис Пресли, когда был нужен, когда все было, как он хочет – чувствовал себя замечательно, а как стал не нужен – растолстел, с наркоманился и так далее. И таких примеров миллион среди артистов! Здоровый человек должен быть спокоен в независимости от того, что происходит в его жизни. Не важно, что с вами происходит, важно, как вы к этому относитесь. Вы должен быть деревом с толстым стволом, а не тоненьким деревцем. Ветер подул, и вас нагибает в разные стороны. Ещё и личные наверно проблемы, кроме профессиональных? – он требовательно глянул на меня исподлобья.