В ней было что-то такое, что заставило боль притупиться. Запах? Нет, она не душилась. Просто её присутствие, голос, волнение — всё это несло умиротворение. Неосязаемые волны воротили потрепанного волка к жизни. Не знаю, была ли Кира особенной или любая другая девушка вызвала бы во мне это спокойствие. В любом случае, она стала первой.

Теперь я заинтересовался по-настоящему.

Я был благодарен её — пусть никогда бы в этом не признался — и уже не хотел рушить её жизнь, делать одной из многих, оставлять краткосрочным воспоминанием. Она стала чем-то большим, чем просто девушка-на-ночь.

Я запомнил её имя и не хотел его забывать.

Сейчас я стоял, уткнувшись лбом в дверь, за которой осталась Кира. Не понимал, чего мне хочется. То ли получить эту девушку в своё безраздельное пользование, то ли оставить в покое.

То ли растерзать, то ли...

Спасти от самого себя.

— Идиот, — сказал я себе.

***

Мои руки подрагивали, когда я вновь надавил на дверную ручку. Девушка лежала на животе, и её плечи чуть подрагивали. Она обернулась на звук, посмотрела на меня с такой обидой, что мне перехотелось играть. Вместо этого я вернулся к ней и без разговоров дотронулся до спины, пробежался по позвоночнику пальцами, расстегивая молнию на платье. То соскользнуло с Киры, змеиной кожей скатилось к её загорелым ногам. Её губы жадно впились в мои, и я почувствовал слезы на нежной девичьей коже.

Она стянула с меня рубашку, с трудом справившись с тугими пуговицами, выпорхнула из своего платья точно птица.

Никаких лишних эмоций.

Исключительно желание заполучить чье-то тело в безраздельное пользование, желание полностью отдаться практически незнакомому человеку. Никакой нежности. Исключительно наскоки и взгляд глаза в глаза. Никаких намеков на доверие или прочую любовную мишуру. Каждое касание губ по телу оставляет на нем ожог.

Наше одиночество схлестнулось, чтобы на мгновение стать чем-то большим.

А после я смотрел, как она неуклюже приводит себя в порядок. Кира приглаживала волосы пятерней, наскоро одевалась, рассматривала продранные чулки. Её припухшие губы налились цветом. Она подмигнула мне по-свойски, как давнему другу, и скрылась за дверью.

Черт! Я не хотел остаться для неё другом.

Впервые за четыре года я почувствовал необходимость в ком-то, кроме себя.

Глупый мальчишка. Ты только что окончательно сломал себе жизнь. Теперь остается лишь принять случившееся как должное и продолжить влачить свое скучное существование.

Глава 5. Оставайся тем, кто ты есть

— Кира, где тебя черти носят?! — Денис подлетел ко мне, кипя от негодования, но затем рассмотрел меня хорошенько и простонал: — Нет... Я убью его!

— Не трогай мальчика, Дэн. Я сама этого хотела. Давай не будем устраивать прилюдную истерику.

— Ты не могла, — отрезал он. — Он чем-то тебя одурманил. Кира, что он сказал или сделал?

Я лишь неоднозначно улыбнулась. Брата было жалко. При всей нашей близости интимные подробности — как-то слишком. Впрочем, я ведь ничего ему и не рассказывала. Сам додумал, сам обиделся. Очень по-мужски.

Игнат вернулся в зал спустя несколько минут. Собранный, отглаженный, ни единой волосинкой не выдающий того, чем был занят совсем недавно. Он общался с незнакомыми мне людьми, а я наблюдала за ним исподтишка, вертя в пальцах бокал. Фирсанов улыбался девушкам, шутил с мужчинами, обсуждал что-то, хмурился и смеялся. Даже не оглядывался на меня.

Наконец, он добрался до своей сестры, одетой в золотистое платье до пола. Игнат улыбался, а Ирина гневно поджимала губы, шепча ему что-то на ухо. Он отмахивался от неё, морщась точно съев половину лимона за раз, а после и вовсе растворился в толпе цветастого народа, оставив сестру в одиночестве.

Я потеряла его из виду и на мгновение даже опечалилась. Отхлебнула от бокала чуть больше, чем следовало бы.

— Не пей так много, развезет, — услышала за спиной насмешливое.

Я посмотрела в глаза темные, как сама бездна.

— Мы перешли на тот уровень отношений, когда ты можешь учить меня жизни?

Игнат расхохотался.

— О, нет!

— Тогда проваливай обратно к своим девицам, договорились? — Я демонстративно допила шампанское до дна.

— Ты подходишь своему жениху. Как ему там, Ген-надий? — он плотоядно осклабился. — Тот чуть не убил меня за то, что я посмел находиться рядом с тобой, а ты жест дружелюбности воспринимаешь как личную угрозу.

— Мне казалось, наша сказка уже закончилась? — Я не отвела взгляда, поджала губы, изучая сосредоточенное лицо.

— Только не надо строить из себя недотрогу, которую я соблазнил, унизил и оскорбил. Засосы на моей шее говорят об обратном.

Игнат оттянул воротник, демонстрируя мне налитую кровью кожу, а я зловредно так ухмыльнулась. Ну, перестаралась немного. Бывает.

— Соболезную тебе и твоим засосам.

— Если честно, я к тебе с заманчивым предложением. Встретимся как-нибудь в непринужденной обстановке?