Глава 3. Кира, тебе конец

Игнат Фирсанов смотрел на Гену с интересом ученого, который раздобыл неведомую зверюшку, и тогда последний не выдержал. Нахохлившись, он произнес на глубоком выдохе:

— Я — Гена, а это моя девушка! — Тычок в мою сторону.

— Э-э, — выдала я отрицательное, но была перебита Игнатом.

— Ух ты, здорово! Я — Игнат, а это моя территория. Будем, как в первобытнообщинную эру, тыкать на «свои» вещи пальцами? Тут, если что, вообще много моего.

— Во-первых, я — не вещь, — возмутилась я, после немного подумала и возмутилась повторно: — И я не принадлежу тебе, Гена!

— Ха! А территория всё ещё исключительно моя, получается, я победил, — расхохотался Игнат, к которому возвращалась способность радоваться, и он вновь начинал бесить меня до невозможности.

— Если ты опорочил её честь, то вызываю тебя на...

— Дуэль? — предположил Игнат. — Схожу за пистолетами.

У Гены промелькнули на лице все эмоции по этому поводу.

— Скорее — на общение, — потупился тот, становясь совсем жалким.

Мне хотелось сгореть от стыда, но я прижимала к себе чертов ежедневник и всячески изображала равнодушие.

— Слушай, рыцарь, мне твоя женщина даром не сдалась.

— Я так не думаю. Она ждала тебя возле дома, — принялся перечислять Гена. — Потом вышел ты, начал что-то делать с её шеей, — смутился он.

— Кусать, — предположил Игнат весело, а я свирепо фыркнула.

— Возможно, целовать! — поспорил Гена, взъерошивая волосы.

— Ну да, а теперь я обязан взять её в жены как настоящий мужчина. Слушай, Геннадий, уж не знаю, как тебя по батюшке, ты, видимо, наткнулся на неё в час-пик в автобусе, а теперь чувствуешь себя обязанным?

— Да как ты смеешь?! — Гена чуть не кинулся с кулаками на обидчика, но был остановлен мною.

Дуэль все никак не начиналась, а тупая словестная перепалка уже порядком надоела. Пришлось взмахнуть ежедневником точно мечом, осаждая противников.

— Я вообще тут хоть кому-то интересна? Так, Гена, мы уезжаем. Сейчас же. Игнат, спасибо за записную книжку. Надеюсь, больше не встретимся.

— Знаешь, я бы с удовольствием вытворял с тобой всё то, о чем подумал твой жених... — Игнат Фирсанов облизал обветренные губы.

Я схватила Гену за руку и потащила прочь от неприступного особняка. Игнат разлегся на скамейке возле дома, зажмурившись до рези в глазах. На душе посветлело.

А ещё утром он ненавидел весь этот мир. Как, впрочем, каждый месяц своей никчемной жизни.

***

Я вела Гену за руку и понимала, что не испытываю к нему ровным счетом ничего. Всё выветрилось за месяцы общения.

Когда-то мы с ним дружили. Он помогал мне прийти в себя после передряг, выуживал из проблем с учебой, отвлекал ото всего мира. Я платила ему тем же. Мы были настоящими друзьями. Я почти боготворила этого человека. А потом все изменилось. Я давно заметила, что у фразы «Я тебя люблю» есть магическая аура: она или заставляет двух людей слиться в одно целое или… уничтожает любые зачатки эмоций. Ещё вчера я с удовольствием общалась с Геной по несколько часов в день, а сегодня меня воротит от его голоса. Вчера его манеры меня умиляли, а сегодня заставляют стыдиться. Возможно, дело в том, что уже не получится сказать друзьям: «Как хорошо, ведь у меня есть человек, способный помочь и понять, но не испытывающий ко мне ничего». Не сказать, ведь из стадии друзей мы перешли на «отношения». Которых нет. И это огорчает.

Нет, я искренне пыталась стать ему идеальной девушкой. Пустилась в омут отношений, только бы сделать его счастливым. Переживала и ненавидела себя за черствость, искала в себе намеки на возникающую симпатию, пыталась испытывать хоть что-то к человеку, который всегда был рядом.

Но Гена будто сошел с ума. Он ежеминутно названивал мне, ревновал по каждому пустяку. А однажды заявил, что наших детей мы назовем Еленой и Александром, потому что так хочет его матушка.

Тут-то моя выдержка кончилась. Я аккуратно предложила расстаться, потом менее аккуратно рассказала о своих чувствах, следом даже попыталась нагрубить. Чем больше я просила окончить этот цирк, тем сильнее ему хотелось продолжать «покорять мое сердце».

Он любит за нас двоих, а я пытаюсь не мешать ему.

Но теперь окончательно становится ясно — с этим человеком у меня нет ничего общего. Даже дружбы. Он — лишь воспоминание, и я не смогу больше общаться с ним, чтобы не возненавидеть себя. Все его попытки добиться меня, слежка, скандалы с людьми — от этого нужно бежать прямо сейчас, пока это окончательно не переросло в паранойю.

— Тебя проводить? — спросил Гена, глядя на меня как побитый пес.

— Нет, — ответила непреклонно. — Не надо меня вообще никуда никогда провожать.