– Не мой, но навязывается, – ответила я, высвобождаясь.

Пойду хоть носик припудрю.

– И куда ты? – в унисон спросили они.

Я промолчала. Ещё чего не хватало! Буду перед ними отчитываться? Ага, размечтались! Посмотрела на себя в зеркало. Вроде так ничего выгляжу. Поварёшку положила рядом с умывальником. Плеснула в лицо воды, благо без косметики. Ну вот, можно идти. Боевой инструмент при мне, можно не волноваться.

Вышла из дамской комнаты. Шла к залу семимильными шагами. Как это бывает (мой случай не исключение), слышны позади меня шаги. Темп я не сбавляла, а вот некто припустил за мной. Завернула за угол и меня поймали за руку, прислоняя к стене. Угадайте кто? Правильно! Роман. Он взял мою руку, в которой была поварёшка, и сильно ударил о стену. Кухонный предмет выпал из руки, а я не смогла сдержать крика и потока нецензурных слов. Рот мне закрыли поцелуем.

Пыталась высвободиться, но в нём было столько силы, что я выдохлась. В ход пошли ноги. Роман упал на колени и согнулся пополам. Левая рука болела сильно. Только она зажила, а тут на тебе! Получи и распишись! Уже спокойнее я вошла в зал. И как раз вовремя! Аукцион продолжился. Через пять минут явился Роман и прошипел:

– Я этого так не оставлю! Ещё ни одна баба не смела мне отказать!

– Значит, я первая и горжусь этим. Из-за тебя рука болит! Только зажила, а ты по новой. Дурашка!

– Сама виновата. Я ясно дал понять, что хочу тебя!

– Очень рада, но ты не по адресу пришёл, – отмахнулась я, слушая Литвинова.

Сияет, как медный таз! Чего он нам приготовил на вторую волну?

– Просим прощения за заминку. Несите сюда! – крикнул он.

А знаете, что мужики несут? О! Большой комод из дерева венге! Старинный, отшлифованный. Три больших ящика и четыре маленьких.

– Этот великолепный экземпляр начинает с шестидесяти тысяч евро! Да-да, вы не ослышались!

Виталий Литвинов начал вживаться в роль. Стал более раскрепощённым.

– М-да, ну и цены! Ладно, я даю шестьдесят пять! – сказал мужчина с рыжими усами в первом ряду.

Никто возражать не стал. Он получил замечательный комод. Чайный сервиз ушёл с молотка за пятнадцать тысяч долларов, а картина – это кляксы какие-то, а не картина – ушла за семьсот пятьдесят тысяч долларов. Я аж поперхнулась.

– Чего ты так переживаешь? Самое интересное впереди, – шепнул Роман мне на ухо, не забыв провести носом по плечу.

– А ты-то, откуда знаешь? – повернулась я к нему.

– Детка, я на этих аукционах можно сказать живу. И знаю, что самое интересное оставляют в конце. А сладкое на десерт.

Он оглядел меня с головы до ног и обратно.

– Зеркало! Стартовая цена три тысячи!

И по новой! Женская половина активно выкрикивала цены. Бедняга Литвинов не успевал даже слово вставить. Зеркало ушло с молотка за десять тысяч долларов.

– Скупают всё, что только можно, – качал головой Роман.

– Разве это плохо? Народ обновляет мебель, – ответила я. – Пока есть возможность, надо пользоваться. Вот ванну золотую продают. Может, кто подарок хочет сделать!

– Подарок? Не смеши меня! – засмеялся он. – В этой ванне ни грамма золота.

– Да ладно! А зачем тогда такую цену накидывают?

– Ты как первый год замужем! Это просто краска. Очень хорошая краска. Кто будет проверять?

– Дык, находятся такие. Отнесёт в ломбард и да услышит славный город Снежинск чей-то крик души, – выдала я.

Роман засмеялся. А с молотка ушёл секретер с бумагами. Затем последовали стулья, столы, диваны и флейта.

– Ух! Перерыв! – объявил Литвинов. – Язык и уши болят.

Я же поспешила покинуть общество Романа. Привлёк меня разговор Литвинова и Лужкова. Не стесняясь, я подошла к ним.

– Зачем я сделал перерыв? Да потому что я охрип! Женщины голосили так, что аж уши в трубочку заворачивались! – объяснял он. – Хоть горло смочить и передохнуть.

– Попросил бы, чтоб сменили, – сказал он.

– Ага! Мечтать не вредно! Я доведу аукцион до конца. Да и народ не прочь отдохнуть, да заодно выкупят вещи.

– И долго ещё будет продолжаться аукцион? – спросила я.

На меня так посмотрели, что я невольно начала искать карманы, в которых должен лежать рубль. Карманов не было, равно как и рубля, а как смотрели!

– Пять предметов осталось, – ответил Виталий.

– Вот! Учитесь, товарищ Фёдор Николаевич! – сказала я.

– Чему?

– Отвечать на вопросы.

Подошёл Марк и попросил Лужкова уделить ему пару минут.