Шрифт:
Что ж, думаю, бывают и сильные гоблины. На самом деле он даже применял на меня магию! Но у меня тоже была парочка заклинаний. И вот я бью его Файерболтом. Может… Пять или шесть раз пришлось ударить? Было не до счёта. У меня кончались силы, так что я как говорю ему: «Пришло время покончить с этим!» но как только я пытаюсь пронзить его своим мечом, меч берёт и ломается!
Затем он подошёл ко мне! «Я сожру тебя заживо!» — говорит он.
Не хочу этого признавать, но… Ну, давайте скажем, что при входе в руины мои трусы были чистыми.
Н-неважно, мне стало страшно, так как у меня больше не было меча, но мне повезло добежать до пьедестала. Почему? Ну, потому что в него был воткнут меч. Как тот, что на символе Верховного Бога. Мне было плевать, даже если бы он оказался старым; мне просто нужно было оружие. Меч с лёгкостью выскочил оттуда, и угадайте что? Он всё ещё сиял так, будто его выковали лишь недавно!
После этого всё прошло быстро. Босс издал мерзкий крик, когда мой меч разрубил его пополам.
«Ты можешь убить меня, — говорит он, — но оставшиеся пятнадцать придут за тобой! Не видать тебе больше покоя, они будут преследовать тебя до самого края света!»
В смысле, «да и фиг с ним», да? Пятнадцать гоблинов это всё равно пятнадцать гоблинов, кому ли не всё равно?
Что вы имеете в виду, собираюсь ли я сражаться с ними?
...А? Древние духи зла возродились? Убитый мной парень был одним из их генералов? А это меч света?
Пффф. Ну прям. Не могу же я быть легендарным героем, ведь так?
В смысле, я же девушка 70 !
Глава 10. Дремлющий
70
Red: Заранее скажу всем "я читал анлейт, тут всё не так"-менам. Да, я всё профукал, но мне пришлось. Вы не должны были понять, что это тян до этих слов. Так что мне пришлось коверкать времена, глаголы и прочее. Простите, но так надо было.
Даже сейчас он помнил тот раз, когда его сестра серьёзно отругала его.
Это было тогда, когда он заставил ту девочку, свою давнюю подругу, плакать.
Почему? Точно… Потому что она уезжала в город. Она собиралась остаться на ферме близ него.
Она рассказала ему всё об этом. Ему стало завидно. Он ничего не мог с собой поделать.
Он ничего не знал о жизни за пределами своей деревни. Он даже не знал названия гор, что высились вдали, или о том, что скрывалось за ними.
Он знал, что если идти достаточно долго по дороге, то ты придёшь в город, но что это значило, и какой это был город, он не знал.
В детстве он подумывал стать авантюристом. Он бы покинул деревню, может убил бы одного-двух драконов, а затем стал бы героем... Авантюристом Платинового ранга.
Конечно, спустя несколько дней своего рождения он осознал, что это невозможно.
Нет... Не невозможно.
Но ему бы пришлось оставить свою сестру. Сестру, которая растила его, после того как их мама с папой скончались.
Он «мог бы» стать авантюристом. Но он решил не идти этой тропой.
Вот почему он злился на свою подругу.
Как только сестра за руку привела его домой, она отругала его.
— Когда ты злишься на кого-то, ты становишься гоблином! — и, — Ты должен защищать девочек!
Его сестра была мудрой.
Не то чтобы она обладала обширными знаниями, но она была остроумной. Быть может, даже самой остроумной в деревне. На самом деле она зарабатывала на еду обучая местных детишек чтению и письму. Детям надо было работать на фермах их родителей, но грамотность тоже была важна.
Из всех возможных вариантов она пыталась передать своему брату всю важность использования своей головы.
— Если ты просто продолжишь думать, — говорила она ему, — в итоге точно что-нибудь придумаешь.
Его сестра мечтала отправиться учиться в город. Но она осталась в деревне ради него. Так что он тоже остался. Ради неё.
Когда они пришли домой, его сестра накормила его молочным рагу с курицей. Он любил рагу своей сестры. Он мог попросить ещё одну миску, а затем ещё одну, но сейчас он даже не мог вспомнить, каким оно было на вкус.
Сомнений нет, всё это из-за того, что тогда он ел его в последний раз, перед тем как пришли «они»…
Он медленно открыл глаза.
Он поднялся с камышовой подстилки и посмотрел вверх на знакомый потолок.
Его тело всё ещё болело. Он постепенно потянулся всеми своими конечностями, после чего, спокойно взял в руки свою одежду. Однотонная конопляная рубаха. Она выцвела от постоянных стирок и слегка отдавала запахом мыла. Рубаха прикрывала его от палящего солнца. А так же скрывала шрамы, что покрывали всё его тело.