В подворотне что-то шевельнулось. И вновь отрывисто зашипело, приближаясь.

Мурена! Голодная мурена, выбравшаяся на улицу с наступлением темноты!

Воображение Ринриетты мгновенно дополнило смазанную тень, шевелящуюся в непроглядной темноте подворотни – скользящее по брусчатке лоснящееся серое тело без чешуи, полная бритвенно-острых зубов пасть, немигающий взгляд крохотных черных глаз… Мурены – самые отвратительные создания, которых только сотворила Роза. Наделенные акульей жадностью, но совершенно лишенные инстинкта самосохранения, они часто сооружали гнезда на обитаемых островах, чтоб лакомиться объедками – и не только объедками. Не раз и не два Ринриетта читала в газетах о том, как королевские пехотинцы обнаруживали поутру в подворотнях истерзанные тела несчастных бродяг или портовых пьяниц. И вот теперь…

Мурена зловеще зашипела. Она не собиралась убираться прочь. Она видела одинокого ночного прохожего и, похоже, уже сделала свой выбор. У небесных хищников, в отличие от людей, все устроено очень просто – и выбор они тоже делают самым естественным образом.

Ринриетта в первый миг вздрогнула от страха, но страх этот, к ее собственному удивлению, быстро отхлынул, оставив только едкую холодную злость. Разъеденная изнутри душа истекала кровью – что ей какие-то зубы мурены! Ринриетта напряглась, поворачиваясь лицом к скользящей в подворотне тени. О нет, она не станет убегать. Она и так непозволительно часто убегала от опасностей, настоящих или мнимых. С голыми руками против мурены? Пусть. Быть может, не самая милосердная смерть, зато быстрая. Ринриетта ухмыльнулась, чувствуя на губах острую, как зазубренный палаш, пиратскую улыбку. Может, про последний бой Алой Шельмы и не станут слагать легенды, но и отступать она больше не будет.

– Выходи, отродье Марева! – крикнула она в темноту подворотни, - И я завяжу тебя стивидорным узлом!

Мурене не требовалось дополнительного приглашения. Она рванулась Ринриетте навстречу, разбрасывая вокруг себя пустые жестянки из мусорников и прочий уличный сор. Ринриетта шагнула вперед, пригибаясь и выставляя вперед левое плечо. Главное – перехватить тварь за скользкую шею и не дать впиться в артерию, а там…

Мурена оказалась не просто большой – огромной. Когда она метнулась навстречу Ринриетте, оторвавшись от мостовой, на миг стало видно, что сложена она крайне необычно для лучепёрой рыбы. Слишком массивна, слишком велика морда…Но размышлять об этом было уже поздно.

Мурена врезалась в нее с такой силой, что едва не заставила упасть. Ринриетта стиснула ее левой рукой, пытаясь оторвать от себя, и успела удивиться тому, отчего пальцы коснулись не слизкого и холодного, а плотного и пушистого. Но больше не успела ничего, потому что мурена вдруг впилась в нее огромным количеством острых зубов сразу со всех сторон - в плечи, живот, шею, грудь, щеку, спину… Ринриетта вскрикнула, пошатнувшись. В одной краткой, как вспышка гелиографа, мысли воображение нарисовало ей, как она, поскользнувшись в собственной крови, летит на камни.

Но мурена отчего-то не спешила разорвать свою жертву и впиться в беззащитную плоть. Она повисла на Ринриетте, стиснув со всех сторон, и вдруг принялась издавать звуки, совершенно не похожие на те, что издают лучепёрые – сладострастно сопеть, пыхтеть, урчать… Ничего не понимая, Ринриетта попыталась оторвать ее от себя, но пальцы всюду натыкались на густой мех неразличимого в темноте цвета. Только когда ее рука нащупала чей-то плоский теплый нос, Ринриетта сообразила, с каким именно неведомым врагом бьется.

– Во имя Розы! Мистер Хнумр!

Услышав свое имя, вомбат активно засучил лапами, не замечая, что рвет когтями дорогую пелерину. Он взгромоздился Ринриетте на шею и принялся шумно обнюхивать ее со всех сторон, щекоча кожу усами и осторожно покусывая пальцы. Он счастливо пыхтел, но, в то же время, в его голосе проскальзывали жалобные нотки, как у обиженной собаки. Он наконец нашел свою капитанессу и теперь торопился изложить ей все жалобы на окружающий мир, которые у него накопились. Ему холодно и хочется есть. Слишком много камня кругом и почти нет дерева. Ночи мокры, а шерстка его не предназначена для такой погоды. Коты не дают ему рыться в мусорниках, а люди гонят прочь от своих кухонь. Здесь никто не чешет ему живот и еще странные запахи и…

– Мистер Хнумр! – Ринриетта, всхлипывая, обняла его изо всех сил, - Ах ты ленивый, наглый, хитрый, нахальный…

Вомбат был мокрым и грязным, настолько, что походил на небохода, полгода не пристававшего к берегу и измазавшегося в золе и машинном масле, но сейчас она этого не замечала. Она приникла лицом к его подрагивающему мягкому боку и, неожиданно для самой себя, тихо заплакала. Мистер Хнумр бесцеремонно сорвал с ее головы берет и теперь придирчиво тыкался носом в щеки и уши, критически изучая новую капитанскую прическу. Кажется, он даже успел попробовать ее на зуб.

– Мелкопятнистая макрель, какой же ты худой! – Ринриетта ощупала его впалые бока, не переставая плакать, - Корди точно меня убьет! Ах ты мой бедный ведьминский кот…

– Хмурхнумрхнумрхнумр…

– Пошли скорее домой. Тебе определенно не помешает помыться и перекусить, да?

Мистер Хнумр категорически отказался выпустить Ринриетту из объятий. Всю дорогу до дома он держался у нее на шее, впившись когтями в плечи и тревожно сопел, стоило ей сделать резкое движение. Подобно большому ребенку, он с трудом понимал, что происходит вокруг, где знакомые люди и что сталось с его домом. Но сейчас, когда он слышал знакомый голос, все тревоги и беды отходили на другой план.