– Потом, - беззаботно продолжала Корди, - Не отводи ее туда, где много людей, Шму не любит публику. Люди ее нервируют, если их собирается больше двух в одном месте.

– Я не очень-то люблю большие компании, - извиняющимся тоном пробормотала Шму, шмыгая носом.

Голос у нее был тихий и грустный, почти бесцветный.

– …но и одиночества она тоже боится. Поэтому лучше не оставлять ее одну надолго.

– Во имя увядших лепестков Розы!
– выдохнул Тренч, окончательно теряясь, - Откуда я узнаю, когда она одна?

– О, не переживай. Видно ее или нет, Шму всегда где-то поблизости. Она же ассассин, забыл? Просто не пугайся, если вокруг тебя будут происходить… какие-нибудь странные вещи, ломаться предметы, падать тела… Если ты испугаешься, то можешь испугать ее, и тогда все станет гораздо хуже. А, забыла, еще. Ни в коем случае и никогда… Мистер Хнумр!..

Перекусившему вомбату, по всей видимости, надоело восседать на плечах Корди, поэтому он поступил так, как обыкновенно поступают все коты: соскочил вниз и скатился по трапу куда-то на нижнюю палубу, шумно сопя и фыркая.

– Копченый осьминог! – недолго думая, Корди кинулась за ним в погоню. Схваченные бечевками хвосты развевались за ней, как хвосты воздушных змеев. Хвост вомбата, короткий и плотный, торчал прямо, как киль корабля.

– Эй! – поспешно крикнул ей вдогонку Тренч, - Я же твой пленник! Ты должна присматривать за мной!

– Пусть Шму этим займется! – отозвалась ведьма, - Теперь она твой тюремщик!

– Ш-ш-ш… - ассассин тихо, но очень звучно икнула, недавний румянец мгновенно растворился в молочной бледности.

– У меня очень много дел! Я вас еще навещу!

Топот ведьминских башмаков стих где-то под палубой, оставив Тренча озадаченно ковырять ногтем шов плаща.

Дурацкая история. Даже ведьма не хочет сторожить такого горе-пленника.

Тренч вздохнул. Конечно, еще оставалась Шму, и, если поставить дело как надо, она вполне может сойти за…

– Кхм, - сказал он, поворачиваясь к ней, - Давай поступим так…

Наверно, он сделал это слишком резко. Или слишком громко. Взвизгнув, Шму подскочила на месте, сжалась, как падающий котенок, и вдруг превратилась в черную стрелу, ударившую вертикально вверх, бесшумно, но с такой силой, что паруса зашелестели, точно поймав сильнейший порыв ветра.

– Шму, - нерешительно позвал Тренч, задирая голову. И, разумеется, ничего не увидел, кроме удивительно близких высотных облаков, завивающихся извилистыми белесыми узорами, - Эй, Шму! Все в порядке, я просто…

У него возникло ощущение, что он говорит в пустоту, в бескрайний небесный океан. Тренч почувствовал себя до крайности глупо. Пленник пиратского корабля, от которого удрали все тюремщики.

Придется смириться с тем, что на борту «Воблы» он предоставлен самому себе и интересен разве что шныряющим за бортом рыбам.

– Да и к черту вас, - буркнул он, поправляя котомку за спиной, - Сам как-нибудь разберусь…

* * *

Каюту себе он отыскал не так быстро, как надеялся. Это оказалось на удивление непростой задачей.

Он не сразу осмелился спуститься на нижние палубы «Воблы», там, как и на всех корабельных палубах, было темно, а темнота сама по себе вызывала тревогу. К тому же, потолки оказались невысоки, так что Тренчу то и дело казалось, что он оказался под землей, в каком-нибудь узком шахтерском шурфе.

Про шахты он читал в детстве, но хорошо запомнил. В шахтах жили гномы, добывавшие драгоценные камни и золото. Сказки, понятно. Во-первых, совершенно немыслимо представить, что кто-то будет тратить драгоценный объем земли на прокладку бессмысленных тоннелей.

Каждый кубический фут любого острова давным-давно обмерян со всех сторон и уже кому-то принадлежит, а то и заложен-перезаложен бессчетное количество раз. Расковыривать кирками собственное богатство в надежде отыскать драгоценные камни?.. Истинная глупость. То же самое, что рубить лес золотым топором или растапливать камин банковскими ассигнациями. А во-вторых, никаких гномов не существует. Вот дауни существуют, дауни Тренч даже как-то раз видел. В детстве, когда к Рейнланду пришвартовалась бродячая ярмарка.

Дауни сидел на специальном постаменте и занимался тем, что пугал детишек, раскрывая широченную, с зев мортиры, пасть. И сам он был жуткий, какой-то нескладный, громоздкий и выглядящий ужасно тяжелым, точно под его рубахой вместо плоти был камень. А еще у него на руках было по три сустава, и глаз в затылке – этим глазом дауни зыркал во все стороны, наслаждаясь детским визгом. Тренч тоже визжал, хоть и не без удовольствия. За медную монетку можно было швырнуть в морду дауни куском репы, но монетки Тренчу было жаль, да и где ее достать, монетку…