— Здравствуй! — Свенцицкая в свою очередь испытующе посмотрела на него. Возникла пауза. — Ну что стоишь — проходи, чай, не чужой.

Вознесенский снял ботинки и вошел. Он никогда не любил эту квартиру. Она была больше похожа на экспонат дизайнерской выставки, но не на уютный дом для жизни. Впрочем, его мнение по этому вопросу Ирену никогда особо не интересовало. Творческий человек смотрит на все совсем под другим углом.

— Выглядишь великолепно! — прошептал Станислав, разглядывая наряд Свенцицкой. — Наверно, ты за эти дни хорошо отдохнула.

Ирена посмотрела на Вознесенского немного насмешливо, секунду поколебалась, потом все-таки подошла.

— Все благодаря тебе, любимый! — хмыкнула она, уворачиваясь от объятий Станислава.

Почти полтора часа она потратила на то, чтобы замаскировать царапины на лице и теле, а порезы на ногах до сих пор кровоточили. Только бы он ничего не заметил! Ирена специально сделала освещение в квартире приглушенным. Она пунктуально соблюдала правила игры. Сегодня она избрала образ сколь манящий, столь и недоступный, прекрасно зная все слабые места Вознесенского.

— Спасибо за цветы! Великолепно! Ты такие всем даришь?

— Ну что ты говоришь! Только тебе! — проникновенно ответил Стас, сам удивляясь своему актерскому таланту. В эту минуту он был на самом деле восхищен и очарован Иреной.

Свенцицкая хмыкнула еще раз и принялась расставлять цветы по псевдоантичным вазам вдоль стен, отчего гостиная вскоре стала походить на траурный зал. Ирена играла, используя свое тело, пластику движений, наряд, умело вовлекая и Вознесенского в этот спектакль. Он, не отрываясь, зачарованно следил за ней.

— Может, нальешь нам вина, раз все равно стоишь без дела. Выпьем на дорожку!

Жертва заглотила наживку. Стас бросился на кухню за штопором и начал суетливо открывать дорогую бутылку.

— «Шене», восемьдесят восьмого года! — провозгласил он.

— Ты настоящий гурман! — сдержанно похвалила его Свенцицкая. Ей до смерти надоели его потуги казаться знатоком, а «Шене» она всю жизнь терпеть не могла. Вознесенский зарделся. Он с детства любил, когда его хвалили.

От волнения Станислав пролил немного вина на бело-розовый мраморный пол. На мгновение в голове вспыхнули обрывки кошмарного сна, в котором то ли краска, то ли кровь начинает сначала медленно капать на него сверху, а потом обрушивается ливневым потоком, заливая лицо, мешая дышать. Красное вино на мраморном полу очень походило на те — самые первые — капли…

— Что с тобой?

Вознесенский тряхнул головой, и кошмар исчез. Перед ним стояла обворожительно-опасная красавица с багрово-черной розой в руке.

— Нет, ничего…

Станислав аккуратно вытер лужицу салфеткой. Надо было избавиться от напряжения, которое еще витало в воздухе, чтобы Ирена улетела в Милан без всяких дурных мыслей.

— Ирена! — провозгласил Вознесенский, разливая по бокалам вино. — Давай выпьем за нас! Все-таки двенадцать лет вместе… Это срок!

— Давай! — Ирена залпом осушила бокал. — Наливай еще! Какую все-таки гадость ты купил!

Стас не услышал ее последнего замечания. Он плавно увлек Свенцицкую на диван, соблюдая все каноны донжуанской игры. Ему казалось, что женщины должны быть от этого в восторге. Потом он решительно положил руку на талию Ирены. Она, поразмыслив, не стала отталкивать его.

— Не расслабляйся! Мне уже пора, — одними губами улыбнулась она, доставая из стоящей на столе коробочки сигару.

— Пожалуйста, побудь со мной еще немного!

Вознесенский осторожно взял из рук Свенцицкой сигару и отложил в сторону. Ему не хотелось двигаться, он чувствовал, что похож сейчас на большого, разморенного кота. Вино как-то чересчур быстро ударило в голову. Но он все же встал, покачиваясь, опустил тяжелые портьеры, разжег камин. В комнате создалось фантастическое ощущение южной ночи. Душно пахло начинавшими уже увядать цветами.

— Давай еще выпьем!

Ирена понимала, что опаздывает на самолет, но, подчиняясь тренированной женской интуиции, останавливать Станислава не захотела. Когда еще у него случится такой порыв? Надо использовать этот вечер для зацепки на будущее. Чтобы скучал сильнее. Неужели Селена действительно права, и теперь он жить без нее не сможет? До этого самого момента Ирену еще точил изнутри червячок сомнения. Но теперь чувство торжества переполняло ее: стоило ей захотеть — и он снова вертится у ее ног, как щенок, только что хвостом не виляет от радости. Просит подачки на задних лапках. Сейчас описается от счастья. Она усмехнулась.

— Ирена, ты самая красивая, мудрая, понимающая женщина из всех, кого я знаю! — заплетающимся языком лепетал Вознесенский, преданно заглядывая ей в глаза.

Свенцицкая сидела на пуфике в грациозной позе, и огненные блики каминного огня играли у нее на лице и бархатном платье, делая ее образ еще более зловещим и притягательным.

— Я хочу тебя! — Голос Стаса звучал хрипло и возбужденно, глаза лихорадочно блестели. Он неуверенной походкой приблизился к сидящей неподвижно Ирене и начал осторожно целовать кончики ее пальцев.