Счастливчик часто звал его жить в город, но Савелий не соглашался. Говорил, что мать есть мать, кокой бы она не была. С годами обида на слова пьяной женины мучила его по ночам куда сильнее, чем раньше и тогда, он тихо плакал, жалуясь на свою судьбу и злую долю, что так жестоко с ним обошлась.

В этом году Савелию должно исполниться восемнадцать. Школу он окончил и от матери переехал, но навещать не перестал, как и бабушку Зину. Сегодня Савка приехал раньше и первым делом постучался к бабушке.

– Баб, ты где?

Савелий вошел в квартиру и прошел в зал. Зинаида сидела сгорбившись на диване. При виде Савки, радость озарила ее изрезанное морщинами лицо.

– Савушка, внучек. Проходи, проходи.

Старушка поднялась на больные ноги и поковыляла к нему на встречу.

– Здравствуй, бабуль.

Парень приобнял хрупкие плечи бабушки и тихо спросил о здоровье.

– Хорошо, милый, не переживай за меня. Сам-то как?

– Нормально.

– У матери был?

– Нет еще. Вот с тобой поговорю и зайду.

Он всегда заходил, когда приезжал, но всего на минуту, чтобы удостовериться, что ничего не изменилось. Она также оставалась к нему равнодушна и обвинения ее никуда не делись.

– Зайди, зайди хороший мой. Мать она тебе, хоть какая, но мать. Вырастила тебя, не бросила. Зайди, а будешь в городе мимо церкви проходить, свечку поставь за ее здоровье. Вдруг образумится она?

В такие чудеса Савелий не верил, а церковь решил зайти, но здоровья попросить не одной матери, но и для бабы.

– Как она?

– Ой, все также. Дома сидит, никуда не выходит, не пойму, откуда водку берет.

– А к ней никто не приходит, не видела?

– Нет, не видела. Да и где мне усмотреть за всем? Я с дивана редко встаю, давление вот, замучило.

– Ты береги себя. У меня больше никлого нет.

Савелий вновь обнял старушку, сжал крепко глаза, сдерживая слезы и, отпустил.

– Я пойду к ней.

– Иди, Савушка.

Савелий вернулся к двери, где оставил пакеты с продуктами и перенес их на кухню, расставил по полкам, проверил холодильник, вытащил бутылку минералки и налил из нее в два стакана.

– Баб Зин, почему ты курицу не съела?

– Ой, да куда мне столько. Ты бы лучше матери отнес.

– Отнесу, не переживай. Ты береги себя, я не знаю когда приеду. Работа подвернулась, хочу денег заработать, может, получится машину купить.

– Осторожнее будь, люди нынче злые, жестокие.

– Хорошо. Тебе ничего не надо? Только честно.

Старушка спрятала в карман рецепт и покачала головой.

– Не обо мне переживай, о себе. Я старая, мне умирать пора, а ты живи. Живи и будь счастлив.

Закрыла за Савелием дверь и вернулась на свой старый диван. Посмотрела на висящую в углу икону и стала молится за внука, прося милости спасти его и сохранить, где бы он ни был.

Савелий открыл дверь квартиры своим ключом. В доме было душно и пахло перегаром. Стены ободраны, шторы старые и пропитаны табачным дымом, вещи разбросаны по полу, а в спальной на кровати, храпела женщина, та, что звалась ему матерью.

Злость и ярость опали его душу, весь тот покой, который он испытал от встречи с бабушкой, разбился в дребезги от увиденной картины. Возможно, удивляться здесь было нечему и, давно пора привыкнуть и смириться, но Савелий не мог оставаться равнодушным и не реагировать.

– Мам. Мам, просыпайся.

Валентина промычала нечто неразборчивое и перевернулась на другой бок.

– Мам, вставай, поговорить надо.

Отмахнувшись от сына, женщина присела на кровати, плохо понимая, кто перед ней.

Сфокусировав взгляд на лице парня, она нахмурилась и толкнула его рукой.

– А-а-а, это ты Савка. Чего пришел? Не ходи сюда больше, не нужен ты мне, ясно?

Встала и прошла мимо застывшего парня. Она не впервые ему говорила такие слова, но каждый раз было больно их слушать.

– Я продукты привез.

Она ничего не ответила. Прошла до двери и открыла ее.

– Уходи, долг свой родительский я выполнила, плохо или хорошо, но воспитала тебя. Теперь уходи и не возвращайся.

В горле парня образовался огромный ком, а с губ слетело самое главное в мире слово.

– Мам…

– Не называй меня так.

Пьяный крик взорвал тишину и разнесся по пустому подъезду.

Савелий сжал кулаки и вышел за дверь. Обещая себе больше не переступать порог этого дома.