– Нда… Назад дороги нет, – вновь произнес Кировец. – А жаль.

Потоптавшись с минуту молча, они вдруг разом открыли рты, но первым успел произнести слово Никита.

– Предлагаю, – проговорил он, – идти налево. Обосную. Во-первых, речи лишиться – это не беда, а только ее половина… Причем, наименьшая. Помолчать иногда полезно. Во-вторых, себя потерять – и так говорить не сможешь. Логично? Логично. Но можно ведь тупо созерцать. Мир внешний и внутренний. Оно иногда даже полезно. Типа единения с природой. А? И в-третьих, уголовка, братцы, нам уж совсем не в тему. Ну что, налево пойдем?

– Да погоди ты, – осадил такое рвение Кировец. – Давай-ка поразмыслим. Про уголовку ты с какого перепугу надумал? Деяние? Дурила! Оно любым может быть. И последствия тоже. Вытекающие, как тут написано. Почему сразу о плохих подумал?

– Точно, Иваныч! – восхищенно произнес Малой. – Ну ты, в натуре, голова!

– Рассуждаем дальше, – не обратил внимания на похвалу Кировец. – Речи вам тоже не лишиться. Я не позволю. И сами себе не дадите. Потому что вы, вредители, толстокожие сильно. Хрен чем вас проймешь! Я когда просил отчет сдать? Грозился премии лишить, между прочим. Ну? Вы ж за него даже и не садились, подлецы!

– Вот только не надо обобщать, – попросил Никита. – Между прочим, я собирался.

– Собирался, – презрительно передразнил его Кировец. – Между сделать и собраться сделать, парень, разница очевидна. Не находишь? А я, между прочим, те два «камаза», что Малой на металлолом собирался сдать, пристроил наилучшим образом.

– Как еще? – удивился Алеша.

– А так, – развел руками Илья Иванович. – Оборот-то в сравнении с прошлым годом упал. Из чего премию рабочим платить? Лето ж… Ну, я остаточную стоимость самосвалов поднял и за реку толкнул. Металлургам. Прошлым месяцем еще. Потому, может, и хорошо, что за отчет не садились. Меньше править будет… Ладно, проехали. Направление какое выбираем?

Кировец посмотрел на Алешу. Тот лишь пожал плечами. Перевел взгляд на Никиту. Этот, похоже, имел, что сказать.

– Ну?

– Я все-таки настаиваю на лишении речи. Про потерю себя, надеюсь, все согласны? Направо – не вариант. А против деяния и последствий – это, мужики, интуитивно. Ну, не знаю я, почему! Но реально чувствую, что подразумевается какая-то гадость.

– Я тебя понял, – кивнул Кировец. – Согласен, направо не идем. А про прямо…

– Слушайте, ребят, – встрял в разговор Малой. – Давайте-ка привал сделаем, а? Вот уже ноги не держат, честное слово! И штаны спадают. Подтяжки-то испорчены.

– Поддержу тебя, так и быть. Отдохнем? Иваныч? – спросил Никита.

И, не дожидаясь ответа, поставил чемодан на землю. Отщелкнул замки, откинул крышку, достал пакет с бутербродами, стаканы и бутылку смородиновой наливки. – Будет кто?

– Перекусить можно, – ответил Кировец, запустив руку в пакет. – Пить пока не буду.

– А я, пожалуй, не откажусь, – сказал Алексей.

Никита налил два стакана. Первый поставил на траву, другой протянул Малому.

– По одному, смотри. Больше не дам, – строго произнес он.

– Что я, синяк что ли?

Усевшись на чертов валун спиной к реке и лесу, про надпись уже не вспоминали. Заговорили на отвлеченные темы. Все больше о работе. И о семейных преданиях. Ну, и о бабах конечно. Куда ж без них?

Близилась ночь – белая, летняя. Жара спала. Колесо милосердного солнца, краснея от стыда за поступки и речи некоторых, под ним разгуливающих, медленно катилось в сторону горизонта.

Вдоль высокого правого берега великой северной реки Валгаллы – в какой-то сотне верст от устья – раскинулся почти неприступной твердыней славный город Молотов. Давно. Веков десять тому. Если не двадцать. Археологи свои изыскания еще не скоро закончат.

Нет, можно, конечно, о городе и не рассказывать. Но тогда, боюсь, даже самый умный и эрудированный читатель многого элементарно не поймет. Потому как история, случившаяся здесь не так давно, пусть любопытна и поучительна, но, увы, немного запутана.

Впрочем, обо всем по порядку.

Итак, несколько слов о Молотове.

За минувшие столетия – и бурные, и не очень – город не изменил своей сути ни разу. Да что – сути? Даже название сохранил. Историческое. А ведь пережил и дикое нашествие монгольских орд, и жадных до чужого добра жестокосердных пшеков пани Мнишек. Даже проникших сюда каким-то чудом в первую Отечественную гвардейцев маршала Нея переварил. Почти целый батальон, между прочим.

Про самураев и говорить нечего. Удивительно, но факт – в девятьсот четвертом, во время русско-японской, до Молотова доплыл отбившийся от эскадры еще в Тихом океане броненосный крейсер «Сэппуку-сан». Тогда местные шептались, мол, навигационное оборудование у них полетело… Да только по каким-таким сторонам командиры-то смотрели, пока их заблудившийся корабль мимо Камчатки плыл? Мимо Чукотки? Мимо Вайгача, Таймыра, Ямала? Да и похожи ли валгалльские берега на берега великого Амура, по которому сынам страны восходящего солнца и было приказано взобраться до Хабаровска с целью наведения там ужаса и собственного порядка? Впрочем, ответы теперь пусть любопытны, но совсем не в тему.