Хитрые, в общем, Андрюшины земляки были. Но и этот, даром что с полонезом Огинского почти управился, оказался не пальцем деланный. Собрал на жизнь в городе до поступления в вуз по сто рублей с каждого из совершеннолетних хлыстовчан (дальше-то ожидаемая стипендия помереть с голоду не даст), сел в поезд – все только его прощальный поцелуй воздушный и видели.

Однако надежд земляков Андрейка Лодочник не оправдал. Вступительный экзамен – ему, как медалисту всего один надо было сдать – провалил сходу. Не удивительно – вокруг столько соблазнов. И дискотеки тебе, и пиво в каждом ларьке по двадцать сортов, и магазинов, каких на родине отродясь не видывали, здесь на каждый квартал по десять штук. А то и по одиннадцать. В общем, сгубили вундеркинда многочисленные искушения. И в институт не поступил, и без денег остался. Что делать? Возвращаться нельзя – свои порешат жестоко, пусть и со слезами на глазах. От жалости. Работать? Тоже вопрос… Пианистов в Питере пруд пруди, а другой специальности-то и нет. Да еще и из общаги выселяют. Как не прошедшего конкурсный отбор.

Но, о, великий случай! Иногда ждешь тебя годами, надеешься непонятно на что. А порой…

В общем, направлялся наш горемыка в сторону вокзала, чтобы в обратный – возможно, в последний, – путь отправиться и на плакат, висевший у входа в какой-то красивый дом, случайно посмотрел. Спервоначалу мимо прошествовал, лишь мельком глянул. Но мгновение спустя словно что-то в голове его сообразительной перещелкнуло. Вернулся. А там… Ба!

«В железнодорожное депо требуются ученики слесарей-ремонтников. Иногородним предоставляется общежитие. Обучение – 6 месяцев. Стипендия…»

Твою деревню! Это же то, что надо!

Андрюша по ступенькам, по ступенькам, и в дверь высокую, дубовую. А там по стрелочкам, на стене красной краской оттрафареченным, в самую мекку слесарного ремесла – в отдел кадров. В кабинет влетел, чуть мужика какого-то при входе не сбил и тут же выпалил:

– А корочки дадите?

– Корочки? – удивленно уставилась на Лодочника полная тетенька в больших очках. – Какие, вам, молодой человек, корочки нужны?

– Ну, так это… Я по объявлению.

– А! – тетенька улыбнулась и, повернув голову к худенькой девушке, сидевшей за соседним столом, проговорила: – Леночка, вот и к нам ученики пошли. А ты переживала. Первым номером будете. Вы, молодой человек, извините за не очень скромный вопрос, в какой вуз экзамены провалили?…

Так и стал Андрюша Лодочник учеником слесаря-ремонтника. Полгода спустя получил востребованную специальность и попал в железнодорожное депо. Деньги, у односельчан занятые, почтовыми переводами в течение полугода выслал. Те не обиделись. Видать, и вправду, добрые. О локомотивах дальнего следования пришлось, правда, забыть.

Но дороги манили, звали в дальние края-путешествия…

За пять лет работы Андрей в технике начал пешеварить – будь здоров! И не только разбираться, но и обращаться с ней научился. Даже электричку водить наловчился. С одним метрошным машинистом подружился, так тот частенько вечерком его к себе в кабину пускал, давал «порулить» составом. От скуки. И рискуя, конечно, собственным местом.

Вот после одного такого «руления» и попался Андрюша на глаза Петровичу, когда тот на своей станции из полупустого вагона выходил, а Лодочник из кабины машиниста выскочил. Встретились глазами, улыбнулись друг другу, как старые знакомцы. Бригадир, ехавший с собрания, на котором ему сообщили о предстоящей… командировке, озабочен был, где ему повара найти и машиниста. Ну и решил быка за рога брать. Как говорится, не отходя от кассы. Подошел к нашему слесарю и спросил в лоб:

– Машинист?

Андрюша, растерявшись от такого напора, кивнул. Петрович инициативу из рук решил не выпускать.

– Квартира есть? – поинтересовался прямо, без намеков.

– Нет, – пробормотал Лодочник, – в общаге живу. А что?

– Хочешь? – гнул линию Кудесников.

– Чего?

– Чего, чего? Квартиру отдельную хочешь?

– Кто ж ее не хочет? – ухмыльнулся Андрей, посмотрев на усатого старика, как на душевнобольного.

– Тогда пойдем, за пивом один вариант обсудим… Да не бойся ты, я не бандит какой. Просто мне машинист срочно требуется. Ну, чего, по кружечке?

– Пойдем, коль не шутишь. – Лодочник от дармовщинки отказываться не привык. А дальше, если надоедать начнет, можно и свинтить по-тихому.

– Кудесников. Петрович, – представился усатый, – бригадир шестнадцатой бригады метростроя.

– Юрич. Лодочник, – протянул ладонь «машинист». – Андрей.

– Вот и славно. Моего сына так звать. Стало быть, не забуду.

Слово за слово – разговорились. Взяли по второй кружке, потом – по третьей. Петрович соблазнял большой деньгой и квартирой, нахваливал бригаду, обещал интересную работу в замечательном коллективе. Андрюша, захмелев, врал о локомотивах, которые якобы поводить успел. В общих чертах. Цену, ясное дело, набивал. Короче, сторговались. Договорились в понедельник в управлении встретиться, контракт оформить. Петрович на всякий пожарный свой телефон оставил, велел звонить, если обстоятельства изменятся. Потом закрепили устный договор четвертой кружкой, ударили по рукам и разошлись.

Андрюша поутру о вечернем собутыльнике вспомнил, посмеялся в кулак и решил, что никуда он, ни в какое управление, не пойдет. Развод ведь! Дураку ясно… Или не развод? Или… таки позвонить Петровичу? Извиниться хотя б, что сбрехнул про опыт. Неудобно как то…

Нет, не стал беспокоить.

А к понедельнику дозрел окончательно. Встал пораньше, сбегал в душ, сбрил со щек отросшую за выходные щетину, надел единственный парадно-выходной костюм – серый в тонкую полоску, башмаки на микропоре почистил немецким кремом и отправился в управление.