Он выглядел абсолютно отчаянным, и он знал, что случилось что-то странное. Мы прошли этап, когда притворялись, так что в этот момент я поняла, что лучше все рассказать, а не позволять ему понимать это самостоятельно. Я оглянулась на свой дом. Когда я услышала, что мама внутри занимается чем-то похожим на аэробику, я поняла, что она не слышала нас, и я снова посмотрела на Райана.

— Пожалуйста? — умолял он.

— Хорошо, — сказала я, толкая его к его машине, — но не здесь.

И снова я сдалась Райану Миллеру.

ГЛАВА 8

Я привыкла загадывать желание, что однажды уеду из своего провинциального городка, в котором выросла. Но я думаю, что не была достаточно конкретной, потому что пригород Сакраменто? Большой шаг назад. Мы проезжаем через его тусклые коричневые окрестности, и это похоже на кукурузные поля, которые я очень сильно ненавидела в Иллинойсе, только не такие гламурные.

Да, нет ничего, кроме бесконечных рядов маленьких домиков, мелькающих в окне, которые делают наше неловкое молчание еще более неловким. Когда мы, наконец, достигаем окраины города, Райан нарушает тишину жалким словом:

— Куда?

— Останови машину!

Райан немного ошеломленно посмотрел на меня, но припарковался. Я тут же выскакиваю, прежде чем сожгу машину вместе с ним. Когда начинаю уходить, я чувствую, как электричество пульсирует по моему телу, и я слишком расстроена, чтобы прекратить это.

— Остановись! — закричала я, когда Райан побежал за мной. — Не прикасайся ко мне!

Он останавливается только на секунду, потому что я напугала его, но затем он медленно протягивает ко мне руку.

— Я серьезно, Райан! Не подходи ко мне! — я пячусь от него. — Я не хочу причинить тебе боль!

Райан не выглядит просто сконфуженным; он напуган. К сожалению, он имеет право бояться. Я была опасна.

— Что ты имеешь в виду под «причинить мне боль»?

— Я не могу контролировать это!

— Контролировать что?

Чем больше расстраивается Райан, тем более безумной становлюсь я. Я сжимаю руки в кулаки, когда чувствую, как температура моего тела повышается, и вдруг ближайший ко мне светофор загорается и взрывается.

После того, как Райан увернулся от душа из стекла, я наблюдаю, как он логически связывает свой грузовик, разбитую лампу и меня. То, как отвисает у него челюсть, заставляет меня чувствовать тошноту. Возможно, это был один из самых худших моментов в моей жизни, и я хотела убежать. В конце концов, какое теперь будет иметь значение, если я просто исчезну? Райан четко знал, что я была другой.

Но по какой-то причине я не могла заставить себя двигаться. Я не могла здраво рассуждать. Я не могла даже дышать. На самом деле, Райан первым пришел в себя. Он поднял руки и медленно отступил назад.

— Хорошо, я отхожу в сторону, — его голос низкий и мощный, но он очень успокаивает, и дистанция, которую он создал между нами, очень помогает. — Сделай глубокий вдох, — советует он, — и давай попробуем оставаться спокойными.

Райан глубоко вдохнул, как будто он тренировал сам себя и, на самом деле, не говорил со мной вовсе, но я все равно подчинилась его приказу. Я могла чувствовать, как мои мышцы начали расслабляться, когда сосредоточилась на звуке его дыхания.

Когда я успокоилась, низкий гул фонаря прекратился, и, в конце концов, я смогла сделать глубокий вдох, в котором так отчаянно нуждалась. Приятно чувствовать, что я снова дышу. Кроме того, мне теперь было легче успокоиться, потому что я видела, что Райан не паниковал или тому подобное. Я закрыла глаза и сделала несколько более глубоких вдохов.

— Ты готова поговорить со мной? — спросил Райан, когда убедился, что разговор не заставит меня снова что-нибудь взорвать.

Я была готова больше, чем когда-либо буду, поэтому я развела руками, признавая свое поражение. Я в небольшом оцепенении направилась обратно к его грузовику, но когда я начала садиться на пассажирское сидение, то поняла, что Райан еще стоит в добрых десяти футах от меня. Он поборол беспокойство, как будто не хотел задавать следующий вопрос, но у него не было выбора.

— Это безопасно?

Я была слишком усталой из-за всего этого, чтобы расстраиваться по поводу того, что он боялся меня, поэтому просто кивнула. Он очень медленно подошел к грузовику, и я заметила, что он колебался, прежде чем завести машину.

Я не знаю, почему чувствовала, что должна извиниться, но прошептала слабым голосом:

— Прости меня.

Он ничего не ответил. Вместо этого он посмотрел на сожженный фонарь еще раз, а затем повез нас к себе домой, не сказав ни слова.