– Помогите мне, – добавляю я, пытаясь удержать взгляд мужчины.

Незнакомец отводит глаза, смотря поверх моего плеча, а потом неожиданно меняет вектор. Он тянет меня к себе и быстро шагает к задней двери, к той самой, из-за которой появился.

– Хорошо, – выдыхает он, – но очень-очень быстро.

Он почти несет меня, он крупнее и выше Кирилла, и противиться ему бесполезно на уровне намерения. Но он идет, куда я прошу, он все же слышит меня. И я устало прикрываю глаза, когда мягкая ткань пиджака касается щеки. Мое лицо утыкается в его грудь, и я позволяю вести себя, как слепую, лишь бы прочь и «очень-очень быстро».

Компактный спортивный седан стоит за изгородью из плюща, там узкая дорожка по плавной дуге уходит к задней части участка, которая никак не освещена. Я не знаю, что там, окна спальни выходили на другую сторону, но меня успокаивают уверенные движения мужчины. И краем глаза я зацепляю грязевые следы от протектора шин, что уводят как раз в темную гущу. Он приехал оттуда, где-то зацепив влажную почву, а значит сможет проделать путь в обратном направлении.

А я так хочу назад.

– Саша!

Истошный крик Кирилла заставляет вздрогнуть всем телом, я даже промахиваюсь мимо ручки дверцы и на секунду теряю всё вокруг. К счастью, его голос накатывает из дома.

– Он услышит звук мотора, – бросаю я, рывком забираясь в салон вслед за мужчиной.

– Услышит, – мужчина кивает и тяжело выдыхает.

Его вдруг касается сомнение, я вижу, как отчаянно ему не нравится план, который родился пару минут назад и для которого осталось лишь завести машину. Он замирает, а потом оглядывается, кидая взгляд на дом… Нехороший долгий взгляд. Он явно готов передумать, крик Кирилла зародил в нем другие эмоции, далеко не страх, который бьется внутри меня истеричной пульсацией. Это как будто я уже участвую в адреналиновой гонке, а он всё думает остаться простым зрителем.

– К черту, – подсказывает себе мужчина и протягивает руку к кнопке старт, – я много раз пробовал по-другому.

Мы, наконец, трогаемся, и мощь мотора уводит нас стремительно вперед. Участок вдруг сжимается и становится таким крошечным, недостаточным для разбега, а резкий поворот направо, что через пару секунд выхватывают фары из темноты, и вовсе не дружит с физикой. Нет, никак…

– Не бойся, – бросает мужчина, отвечая на мой всхлип.

Он, наверное, родился в этой машине, он проходит на последних миллиметрах, ввинчиваясь на жуткой скорости в поворот и успевая нажать кнопку на брелке. Пластиковые ворота из горизонтальных полос, которые неумолимо надвигаются с каждой секундой, начинают ползти вверх, освобождая выезд с участка. Они медлят, и мужчине все же приходится тронуть педаль тормоза, чтобы не чиркнуть по ним крышей седана. Но мы выезжаем, да, черт возьми, мы минуем последнюю полоску и оказываемся на общей дороге, которая окольцовывает поселение.

А там, на просторе, его машина может добавлять и добавлять, я боюсь смотреть на спидометр, но замечаю, как забор по левую руку превращается в дрожащую рябь, и лишь всполохи из черных столбов дают почувствовать скорость. Я тянусь к ремню и пристегиваюсь.

– Вроде тихо, – отмечает мужчина после десятого взгляда, кинутого на зеркала заднего вида. – Хотя рано или поздно он начнет звонить на сотовый, он поймет, что я приезжал.

– У вас были ключи, – я припоминаю, что в дом незнакомец тоже вошел через запертую Кириллом дверь.

– Я близкий друг семьи.

– А ваше имя?

– Итан.

У меня нет сил удивляться, но он улавливает мое короткое движение головой.

– Мои родители давно живут в Европе и думали, что я сделаю тот же выбор.

– Саша.

Я поворачиваюсь и смотрю на мужчину. Недостаток света не дает разглядеть его внешность в деталях, но я припоминаю и дорисовываю. В доме он стоял прямо передо мной, тогда мне было не до цвета его глаз, но сейчас я понимаю, что многое запомнила безотчетно. Правильные красивые черты лица, которые так любят развороты с рекламой мужских духов и часов, карие глаза с теплым отблеском, тонкие губы и взлохмаченные волосы, кажется, темно-русые… или он вовсе шатен.

И он похож на Кирилла. Того же круга. Одет во всяком случае так же, светлая рубашка, от которой идет чарующий аромат свежести с сандаловыми нотками, и песочный костюм, свободный, неофициальный, но с ценником смокинга.

– Нам нужно где-нибудь остановиться.

– Я хочу домой, – признаюсь я и вдруг вспышкой припоминаю другое свое желание. – Мне нужно позвонить родным, маме или… Где ваш телефон?

– Что вы скажите им?

Его голос становится вкрадчивым, пожалуй, даже осторожным.

– Простите? – я хмурюсь и чувствую, как воздух в салоне становится каменным.

– Что вы скажите родным?

– Что случилось, например.

– Давайте это обговорим, – и он отрывает правую руку от руля, прося у меня короткий тайм-аут. – Я сейчас остановлюсь на обочине, и мы поговорим.

Я не хочу останавливаться, я хочу телефон и родной голос на том конце. Или голос диспетчера 112. Но я молча сижу в машине, которая плавно сворачивает с бетонного полотна и замирает. Итан тоже не двигается некоторое время, проснувшаяся осторожность мешает ему начать говорить.