– Остановись.

Мягкая сила, и именно из-за нее злость приходит теперь ко мне. Да, моя очередь, я не могу больше терпеть приказы вкрадчивым голосом, которым обычно произносят советы для несмышленых, и не могу больше гадать, что случится в следующую секунду. И это уже давно не секунды, они скопились в минуты, в целые часы в чужом доме! Я не хочу быть здесь, я не буду… Он ведь просто-напросто забавляется, обходит мои вопросы и попутно кидает крючки для глупых надежд, чтобы я думала не о том, как выбраться, а пыталась понять его. Бесконечные бессмысленные вопросы в моей голове – вот чего он добивается. Где он врет, а где умалчивает? Кто он на самом деле и на сколько оборотов успел свихнулся? Осталась ли там вообще резьба?

– Так я должна остановиться? – переспрашиваю я, заставляя его обернуться и посмотреть на меня. – А то что? Это угроза?

– Просьба.

– Черт, – страх вдруг выходит из меня смехом, нервным и неприятным, – здесь не может быть просьб. Оглянись! Как я могу ослушаться? Как?! Мне глаза от пола поднять страшно.

И это правда, хотя я тараторю, как сумасшедшая, и даже повышаю голос, но мне чертовски страшно. И волна бездумной смелости, что несет меня непонятно куда, лишь заглушает другие эмоции. Я не хочу назад, не хочу мириться и не хочу привыкать ко всему происходящему.

– Или могу? – с вызовом спрашиваю я. – Например, так.

Я резко поднимаюсь на ноги и смотрю на мужчину.

– Саша, – он слегка растягивает мое имя и качает головой.

– Мне не нужна твоя помощь.

Быстрый шаг в сторону не застает его врасплох, Кирилл реагирует молниеносно и вдруг оказывается рядом. Он преграждает мне путь, закрывая телом все вокруг, и так вновь случается душная близость. Внутри все обрывается, и жалобный голосок подает укор: «доигралась».

– Так не спасают, – произношу я спокойнее, пытаясь справиться с слабостью, которая впивается в тело и подсказывает самое простое – закрыться руками и начать клониться к полу, – и так не просят.

– Таких ситуаций вообще не должно быть, но я в ней и ты тоже. Я должен спрятать тебя.

– Я больше не пойду на второй этаж.

– Ты уверена? – Кирилл спрашивает так тихо, словно говорит сам с собой. – Нам обоим станет сложнее.

– Зато честнее. Я слабее физически и нахожусь здесь против своей воли, а еще ты поцеловал меня и у тебя ключ от всех спален. Даже не знаю, где ты здесь нашел сложность для себя. Ты все отменно продумал.

Кирилл кивает с холодной улыбкой и отступает на шаг в сторону, он вновь долго молчит, а я чувствую, что вновь проигрываю. Я хотела понять, где предел и услышать проклятые ответы, и не на словах, а в движениях. Вынудить его действовать… Но я стою на месте, подчиняясь случившейся тишине, и не могу сделать очередной шаг к двери. Ведь это наперекор его просьбе, а моей смелости хватило лишь на маленький рывок. Я уже сомневаюсь и боюсь давить дальше, и больше не хочу знать, как далеко он может зайти.

– Эти стены останутся, это условие задачи, – он верно угадывает момент, когда я готова слушать. – Но внутри них мы можем… построить что-то. Хотя бы попробовать.

Внутри стен обманчиво тихо, всего сутки странной жизни, в которой есть только его правила, и я начинаю сомневаться, как выглядит мир за порогом. Но зато я скоро до мелочей запомню огромный холл с гостиной и классическую кухню, посреди которой стою сейчас. Я уже могу, закрыв глаза, до полутона представить цвет стен, такой теплый и белоснежный, и мне плохо от просящихся следом мыслей – здесь уютно, здесь может стать уютно… В один из дней, если их продолжить послушно копить наедине с ним.

И я нахожу другой маяк: ступени лестницы на второй этаж, они широкими мазками выкрашены в другие цвета. Словно кто-то пробовал разные оттенки и небрежно проводил толстые линии от пола к центру. Там нет красного, чтобы мне не забыть собственную злость, и черного, чтобы не выцвел страх, но палитра все же колет глаз. Пробуждает… Как грубый звук посреди медитирующей мелодии, что уговаривает закрыть глаза, расслабиться и отпустить все сомнения прочь.

– Помоги мне, – теперь он действительно просит и смотрит внимательно, но спокойно. – Нам не стоит воевать друг с другом, это глупо и от этого выиграет только он. А ему не нужно помогать, поверь мне, он знает свое дело. Я не говорю о доверии, я только что понял, что не всегда могу доверять себе, я сорвался… Я правда не ожидал, что ты настолько похожа, я видел фотографии, наблюдал за тобой, но, когда ты так близко… Это сносит.

Я молчу. И с трудом разбираю его слова, только улавливаю ту самую мелодию и думаю, что он научился касаться клавиш невозможно нежно.

– Ты молчишь, – выдыхает он, – хорошо… Ты спрашивала, откуда я знаю, что он выбрал тебя. Я нашел его дом в области, небольшой частник с высоким забором, по документам записан на старика, который не вспомнит что подписывал последние лет пятнадцать. Там тихое нелюдимое место…

– Прям как здесь.

– Да, похоже, – он кивает, хотя угадывает мой намек. – И он привозил туда одну из жертв, много раз даже, у них был роман, я думаю. Он любит длинные схемы, чтобы наиграться вдоволь, и он их тасует. Только исходная и последняя точка одинаковые, похищает с парковки, а в конце это всегда больше десятка ножевых и пустырь на окраине, чтобы выбросить тело.

– Ты опять говоришь, что знаешь, нашел, но молчишь как именно.

– Дом нашел через машину. Я занялся этим делом после первой же жертвы, на той парковке были камеры, на выезде они зацепили старенький Марк бежевого цвета. Их не так много осталось, и во владельцах опять был тот, кому бесполезно задавать вопросы. Я пытался поговорить между отходняками, но там наркота уже весь мозг выела.

Кирилл проходит к окну и дергает на себя, проверяя замки. За окном начинает сереть, и он готовится к ночи, чтобы его убежище выстояло.