Всю ночь она не сомкнула глаз. Она очень ждала звонка от Отто, который почему-то всё еще не набирал. Не в силах позвонить ему первой, она решила уткнуться в свои мысли. Но и они сегодня её подводили: всё сводилось к ошпаренным от поцелуев губам. Кости ломались изнутри, когда она вспоминала, как он крепко прижимает её к себе. Аделия была невероятно счастливой. В тот момент, когда он обнял её, и сердце оторвалось от земли, она поняла, что сделает всё, чтобы сбежать со своей свадьбы к нему. Её душа летала по всей комнате, упиваясь этой сумасшедшей любовью.

В два часа, когда Аделия всё еще не спала, в дверь постучала Элли.

— Спишь? — шёпотом спросила она.

— Не-а — улыбаясь, как больная, ответила Аделия и закрыла блестящие от восторга глаза руками.

— Ну как всё прошло? — присаживаясь рядом, спросила Элли.

— Мы целовались — рассмеявшись, ответила она.

— Дурная. Я так и знала — улыбнувшись, сказала подруга — Как он?

— Я люблю его. Сильно.

— Любишь!?

— Да.

— Как ты это поняла?

— Никак. Раньше мне всегда казалось, что любовь можно вложить в какое-то определение и сводку правил и эмоций. Раньше я всегда знала, что это за чувство, но теперь… я понятия не имею. Я просто чувствую это. Я не знаю, что такое любовь, но, это она.

— А Джери?

— Не знаю. Я вообще про это не думаю. Мне просто сейчас хорошо. Я так счастлива! Элли! Я так счастлива!!!

— Я даже и не знаю, как на это реагировать. Не хочу, конечно, поднимать эту тему, но как же свадьба?

— Не знаю. Не хочу об этом думать. Я уже обещала Джери, что буду с ним. Значит — буду. Всё остальное… я всегда буду любить Отто. Он мой, а я его. Навсегда.

— Прямо так прошибло всё? Серьёзно? Как ты это поняла? Где? В ресторане? Как вы встретились в центре?

— Элл, ты задаёшь так много вопросов, но я такая счастливая, что могу болтать с тобой полночи.

— Ну так расскажи…

— Это невозможно объяснить. Это нужно чувствовать. Я смотрела на него, и мне казалось, что все остальные образы размываются и перестают существовать. Я чувствовала сладкую боль по всему телу, а волоски вставали дыбом. Когда он впервые коснулся моей руки, это был ток. Только приятный. Не тот, который отталкивает. Это был сладкий ток, от которого мне хотелось чаще его касаться. Его губы… Мои вот, например, до сих пор приятно болят — улыбаясь, рассказывала она — Только вкус табака. Я не привыкла. Вкус был горький, но мне всё равно хотелось его целовать. Знаешь, как грейпфрутовый сок. Не каждому он нравится. Но я бы пила и пила.

— Он так хорошо целуется? — приподнимая брови, ехидно спросила Элли.

— Я не понимаю в этом ничего. Но мне было страшно, что мы зацелуем друг друга до смерти. Это было прекрасно…

— Адди, ты такая дурочка! — улыбаясь, ответила подруга — Не обижайся, я в хорошем смысле! Просто мне очень нравится видеть такой смешной и счастливой. Ты даже похорошела. Ну, он звонил еще?

— Нет.

— А ты?

— Я боюсь — грустно ответила она.

Элли подала ей телефон и добавила:

— Быстро звони.

Аделия набрала номер.

— Моя Адель… — грустно произнёс он.

— Я разбудила тебя?

— Я не могу уснуть.

Она улыбнулась. Элли вышла из комнаты, словно её миссия была выполнена.

— Мой Отти… Я вот тоже не могу уснуть.

— Я всё еще помню твои губы.

— А мои всё еще болят. Только приятно болят. Я никогда не была такой счастливой.

— А я таким несчастным — тихо сказал он.

Аделия чувствовала, что он очень расстроен.

— Что с тобой?

— Не знаю… Долгая дорога домой, наверное. Почему ты сбежала?

— Мне стало страшно.

— Почему?

— Я боялась, что не отпущу тебя, а ты меня.

Он молчал.

— Ты прочитал моё письмо?

— Да. Всё дорогу перечитывал. Оно пахло тобой.

— Мной? — улыбаясь, спросила она.

— Ага. Твоими руками. Волосами. Это письмо — это ты. Спасибо тебе…

— Тебе еще большее спасибо. Я так рада, что ты есть.

— Адель, знаешь, у меня очень болит голова, ты не обидишься, если я пойду спать сегодня?

— Нет, иди, конечно.

— Я позвоню тебе завтра. Хорошо?

— Я всегда тебя жду, потому что знаю, что дождусь.

— Я крепко держу твою руку.

— А я твою, мой Отти…

— Спокойной ночи.

— И тебе…

Но Отто так и не уснул. Это была первая ночь в его жизни, когда его настолько убивала совесть, что он не смог сомкнуть глаз. Отто не мог выбросить из головы эту музыку в ресторане. Их танго, о котором он тоже так сильно мечтал. Её взгляд. Руки. Волосы, которые «танцевали» на его щеках, когда дул ветер. То, что в этот вечер происходило с ним, невозможно просто выложить на бумаге. Впервые в жизни он чувствовал себя самым подлым негодяем, хотя стал таким не по своей воле.