– Ну и что мне с тобой теперь делать? – растерянно произнес Тередор, обращаясь скорее к себе, чем к дочери. Триана подняла голову и безразлично взглянула в лицо отцу:

– Делай со мной что хочешь. Можешь даже убить меня – этим ты только окажешь мне неоценимую услугу! – и столько боли прозвучало в ее голосе, столько безысходной тоски было во всегда открытом и радостном взоре, что отцовское сердце не выдержало. Он обнял ее за плечи:

– Ладно, полетели домой, там разберемся, что к чему!

В полете до замка Триана не проронила ни слова. Видя, что дочь не расположена к общению и ей лучше побыть одной, Тередор проводил ее в личные покои. Но, прежде чем уйти, он объявил:

– Я не стану полностью отменять, но велю перенести твою свадьбу. У тебя две недели на то, чтобы подготовиться и прийти в себя.

По его мнению, это было самым лучшим, что он мог для нее сделать: препоручить заботам сильного, опытного и ответственного человека, которому доверял. Случись вдруг что с ним самим – он будет спокоен, зная, что Триана в надежных руках. И она, и Сирион.

Дверь за отцом закрылась, а Триана тяжело опустилась на кровать – лицом к стене и стала ждать прихода слез. Но слез не было – несмотря на переполнявшие ее боль и отчаяние, глаза были абсолютно сухими. В душе царило полнейшее опустошение: ни мыслей, ни слов – одна лишь чудовищная боль и мучительные угрызения совести. Арафель права, это она во всем виновата. Она и только она! Она должна была перебороть себя и давным-давно расстаться с Ривеном, тогда бы ничего этого не случилось. Если бы не ее упрямство и эгоизм, он сейчас был бы жив. Пусть вдали от нее, пусть даже не с ней, но она бы знала, что он жив и с ним все хорошо. Но теперь ничего уже не вернуть, осталось лишь бесконечно казнить себя за непоправимую ошибку…

– Бедная моя девочка! Если захочешь поделиться своим горем, я всегда готова тебя выслушать, – расслышала она за спиной голос Селины.

Усевшись рядом, Селина ласково обняла свою воспитанницу, погладив по растрепанным волосам. И тут девушку словно прорвало. Судорожно всхлипнув, она уткнулась в плечо няни и в голос разрыдалась.

– Плачь, моя хорошая, плачь! Тебе надо дать волю чувствам и выплеснуть свою боль. Тогда тебе станет легче.

Селина как могла утешала ее. От ее поддержки Триане действительно стало немного легче. Оцепенение спало, и она снова могла говорить. Перемежая свой рассказ рыданиями, девушка поведала няне обо всем.

– Я не хочу больше жить! – горько закончила Триана.

– Не хочешь жить? – недоверчиво переспросила Селина. – От тебя ли я это слышу? Ты хочешь просто сдаться и уйти, оставив нас всех на произвол судьбы? Даже не попытавшись бороться, позволишь слабости взять над тобой верх? Полностью признаешь свое поражение перед этим негодяем и убийцей и позволишь ему и дальше безнаказанно творить зло? Он итак погубил немало жизней, а сколько погубит еще? Я не верю, что ты способна так поступить. Та Триана, которую я всегда знала, никогда бы так не сделала!

Триана молчала, теребя в пальцах конец длинного локона и задумчиво покусывая нижнюю губу. А няня продолжала свои убеждения:

– Ты потеряла того, кто был тебе дорог. Я сама дважды была в такой же ситуации и знаю, как это тяжело. Кажется, что жизнь кончена, хочется бросить все и навсегда уйти, но нельзя сдаваться! Нужно найти в себе силы переступить через свою боль, чтобы жить дальше. Сначала даже не ради себя, а ради близких тебе людей, которые не вынесут такой потери. Кроме того, не забывай, что твоя жизнь принадлежит не только тебе. Ты – единственная наследница Сириона и его единственная надежда. Поэтому, как бы тебе не было трудно, ты должна думать о своих подданных и их будущем.

– Знаешь, Ривен сказал мне тоже самое…

– Вот видишь! – тут же ухватилась за эту мысль Селина. – Значит, ты должна быть сильной ради него, ради вашей любви, чтобы не предавать ее память! Все пройдет, время лечит любые раны, уж я-то знаю это как никто другой! Будет сложно, но ты сможешь справиться с этим. Я в тебя верю!

Селина хорошо знала свою воспитанницу и то, на каких струнах ее души стоит сыграть, чтобы добиться желаемого. И ей это удалось. Триана подняла голову. Ее голос дрожал, а в глазах все еще стояли слезы, но она заставила себя произнести:

– Спасибо, что веришь в меня. Я постараюсь не подвести твоих ожиданий!

«Правда, совсем не уверена, что получится», – грустно добавила она про себя. Но ничего другого ей больше не остается.

Как удалось выяснить доверенным лицам владыки Тередора, в Ратгардте ничего не знали о случившемся, поэтому их свадебный договор с Халстейном оставался в силе. По настоянию отца, сославшегося на легкое недомогание невесты, свадьбу перенесли на пару недель позже, чтобы дать ей возможность хоть немного оправиться и прийти в себя. Дальше тянуть не имело смысла – горцы могли заподозрить неладное. Прерванные было приготовления к свадьбе возобновились. За всей этой предпраздничной суетой Триана практически не оставалась одна, и у нее не оставалось времени на грустные мысли. К вечеру сил у нее хватало лишь на то, чтобы доползти до кровати и забыться тяжелым сном без сновидений.