Встреча с вражескими минами завершилась подрывом на одной из них "Владимира Мономаха". Экипажам кораблей Лебедева пришлось пережить несколько неприятных часов, пока из Владивостока после вызова по радио (до того отряд сохранял молчание в эфире) не пробились сквозь лед "Россия" и "Громобой" с миноносцами и не оказали вновь прибывшим помощь с тралением и проводкой в порт [примечание 4].

Пострадавший "Владимир Мономах" тоже удалось дотянуть до портовой стенки, но идти в бой старому крейсеру было уже не суждено. Его полноценный ремонт, в том числе учитывая фронт работ на иных кораблях эскадры, был сочтен нецелесообразным. В свете такого решения крейсер-"ветеран" был разоружен и после минимально необходимой заделки повреждений превращен в плавучую казарму.

Впрочем, ситуация с "Мономахом" частично оказалась из разряда "не было бы счастья, да несчастье помогло". Выразилось это в том, что обе его шестидюймовки пошли на повторное вооружение "Богатыря", который наконец-то вновь поставили в док и спешно приводили в боеспособное состояние. Все свои 152-мм пушки передал "Богатырю" и "Дмитрий Донской", также поделившийся парой снятых бортовых минных аппаратов с "Ангарой". Взамен он получил две 35-калиберных восьмидюймовки и шесть 120-мм орудий с "Мономаха". Плюс еще четыре 120-миллиметровки для него - вместо 75-мм пушек - нашлись в крепостном арсенале. Такой состав вооружения старого крейсера превращал его в весьма опасного для японской "мелочи" противника.

Но главным все-таки было то, что прибытие отряда Лебедева и особенно "Камчатки" с ее обширным станочным парком, запасами материалов и еще 80-ю вольнонаемными мастеровыми оказало существенную помощь портовым службам в ремонте и переоснащении скопившихся во Владивостоке кораблей. К месту пришелся и доставленный "Анадырем" дополнительный боекомплект для эскадры.

Хотя с последним весьма неожиданно вышел преизрядный конфуз. Начался он с сообщения, адресованного в начале марта 1905 года Иессену вернувшимся из японского плена офицером с "Рюрика". Будучи на "Адзуме", тот видел "в кают-компании и во многих других местах следы наших снарядов, пробивших борт с одной стороны и вылетевших затем в другой борт, очевидно, не разорвавшись" [примечание 5].

Озвученные данные определенно требовали проверки, да и испытать полученные эскадрой новые шестидюймовые бронебойные снаряды с "макаровскими" колпачками корабельным артиллеристам тоже хотелось. Однако организованные Иессеном с одобрения Скрыдлова в марте 1905 года опытные стрельбы с крейсера "Россия" по снятым с "Мономаха" броневым плитам, старым судовым котлам, коечным сеткам и разному железному лому принесли крайне неожиданные результаты - которые сразу строго засекретили. Да и было отчего...

Как оказалось, бронебойные снаряды после пробития брони взрывались лишь в 9-11 саженях за целью уже при ударе о землю - то есть на расстоянии, превышающем ширину большинства кораблей. Более того, до половины снарядов не взрывалось вовсе! Аналогичную картину, но уже при стрельбе по легким конструкциям продемонстрировали и снаряженные 920 г влажного и 45 г сухого пироксилина 152-мм фугасные снаряды с такими же, как у бронебойных, донными двухкапсюльными трубками Бринка. Только они взрывались еще дальше за целью - саженях в 15-16. При этом количество осколков снарядов в обоих случаях было слишком мало, а сами они имели большие размеры.

Для сравнения одновременно испытали фугасные снаряды, кустарно переснаряженные во флотских мастерских бездымным порохом и донными трубками Барановского. Результат оказался совершенно иным - взрывы происходили в двух-трех футах за первым препятствием. А использовавшийся для опытов старый котел был исковеркан первым же попаданием.

В итоге под давлением главнокомандующего сухопутными и морскими силами, действовавшими против Японии, генерала от инфантерии Н.П.Линевича председатель МТК вице-адмирал Ф.В.Дубасов телеграммой от 31 марта 1905 года разрешил переснаряжение боезапаса кораблей эскадры с пироксилина на бездымный порох и переход в фугасных снарядах на трубки Барановского. Бронебойные решено было оставить с прежними взрывателями в расчете на то, что попадания редко приходятся точно по траверзу корабля и путь снаряда в корпусе почти всегда будет больше полученного опытным путем значения. Разве что после дополнительных стрельб отбраковали часть партий взрывателей, дававших наибольшее число несрабатываний [примечание 6].

Увы, но на уже полтора месяца как находящейся в плавании 2-й Тихоокеанской эскадре провернуть такую операцию было практически невозможно... И это обстоятельство, равно как и неважное состояние после длительного похода главных механизмов на миноносцах, сопровождающих эскадру, совершенно определенно повлияло и на ее дальнейший путь, и на ход боевых действий в целом.

Примечания к главе 6:

1. В нашей истории Н.И.Скрыдлов, вступивший в должность командующего флотом Тихого океана 9 мая 1904 года во Владивостоке, был возвращен в Петербург с назначением членом Адмиралтейств-совета 20 декабря 1904 года. Соответственно, П.А.Безобразов 27 сентября 1904 года был назначен старшим флагманом Балтийского флота, а 29 ноября того же года - исполняющим обязанности начальника ГМШ на время отсутствия З.П.Рожественского.

После их отбытия начальствовать над остатками флота на театре военных действий остался один К.П.Иессен.

2. Насчет судоремонтных возможностей Владивостока в ту войну и помощи порту рабочими и оборудованием автор практически ничего не придумывает. Ибо вот что, к примеру, сказано по этому поводу в работе В.Е.Егорьева "Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.":

"Число портовых рабочих в августе 1903 г. исчислялось цифрой в 1080 человек, но не хватало квалифицированных рабочих.