Вепрь тяжело вздохнул и начал объяснять, оказывается, все будущие воины закреплены за старшинами, которым в случае мобилизации они подчиняются и Гнус один из них. Так получилось, что он очень долго пробыл в разведке за пределами города, и немного подзабыл, как можно обращаться к женщинам (немного подзабыл – это напрочь забыл элементарную вежливость).

– Я правильно поняла, что он так хамски разговаривал с Юнасом и это нормально? – Вепрь чуть смутился, брови выполнили непонятные па и он кивнул, теперь уже нахмурилась я.

– Юнас, ты очень хочешь быть закрепленным именно за этим старшиной? – парень ничего не ответил, только чуть пожал плечами.

– Воин не выбирает себе командира! – гордо практически рявкнул Вепрь, теми же интонациями моментально ответила:

– Зря!

– Поясни!

– Если старшина дурак, то следовать его приказам несовместимо с жизнью, и если начальство это не видит, то рядовые солдаты должны иметь право выбора, под чьим командованием работать.

– О, как, – на меня посмотрели из серии «что это тут баба говорит, ясно ведь, твое место у плиты», но я взгляд не потупила, а только в ответ хмуро смотрела, – прецедента не было.

– Будет! – хмуро буркнула я, потом спохватилась, – Спасибо, что вмешался, – мне благодушно кивнули и улыбнулись, я улыбнулась в ответ и также с улыбкой задала вопрос, не в бровь, а в глаз, – что с Ледяным, и что за история с его возможной гибелью? – брови Вепря прикрыли его глаза и он попытался сбежать.

– У меня много дел, подробностей не знаю, я пойду.

– Мама, не отчаивайся, – тихонько попросил Дани, дергая меня за руку.

– Он жив и с ним все нормально, – уже на ходу ответил Вепрь, быстро удаляясь от меня.

Я продолжала молчать, почему-то мне стало очень страшно за Кьелла, Юнаса и Дани. К мужчинам много требований, особенно в военное время и мысль, что мои мальчики могут уйти на войну, льдом сковывала все внутри. Уже ничего не хотелось, ни веселиться с детьми, ни встречать девушек, ничего, хотелось схватить детей в охапку и бежать отсюда, куда глаза глядят.

Мы побрели домой, поскольку после «схватки» быстро остыли, заставила пойти переодеться и сменить мокрую одежду на сухую и сама последовала своему же совету. На кухне заваривала отвар, для профилактики, когда зашел Юнас:

– Прости меня, что я не смог тебя защитить, – вот тебе раз!

– Юнас, заяц, ты у меня вырастешь самым замечательным мужчиной, но сейчас ты ребенок и это я должна вас защищать, значит, и мне просить прощения, что тебя при мне оскорбил какой-то полоумный! – я подскочила к мальчишке и обняла его за плечи, за худые плечи.

Как будто впервые увидела его, худого, неприкаянного, нескладного, еще не подростка, но уже и не ребенка.

– Прости меня, пожалуйста!

– Нет, я же… – Дани, который до этого крутился у меня под ногами, захлюпал носом от эмоций, пришлось его так же обнимать, вот такой дружной обнимающейся толпой мы и стояли посреди кухни, когда я услышала стук в дверь.

Дети, отскочив от меня, побежали к двери и что приятно, не успела я крикнуть, как Дани тихо проговорил:

– Мама чужим открывать не разрешает, как и своим, а когда она есть, она и открывает, – он задумался, – получается она вообще, никогда не разрешает открывать дверь, – действительно так получается.

– У нас тут все друг друга знают, – начал Юнас, но Дани перебил.

– Я тебе говорю, так будет лучше, не буди в ней зверя.

– У нее есть зверь? – диким шепотом переспросил второй энтузиаст.

– Не знаю, но иногда звереет, – так они и стояли, шепотом обсуждая дикую меня, я, фыркнув, прошла мимо и выглянула, чтобы посмотреть, кто там, на пороге. Оказывается, пришли девчонки, я с интересом взглянула на них, просто сейчас, когда они не знают, что я их вижу, они очень естественны. Мари, как всегда, крутится, и вертит головой, силясь рассмотреть все и еще немного, Ингрид спокойна и поглядывает на Мари чуть возмущенно, но, видимо, пока Мари не переходит какую-ту черту, раз ей не делают замечания. Остальные девчонки так же крутят головами, рассматривают наши башни и следы беготни во дворе. Не стала долго держать их на пороге, открыла дверь, впуская, ко мне пришло всего семь человек. На мой вопрос, отчего так мало, прозвучал ответ:

– Так ведь не в клубе собираемся, нехорошо стеснять, – ну, логику я не поняла, но раз им так удобно, пусть будет.

Я еще думала, как занять детей, но Юнас оказался просто золотым помощником:

– Дани, пойдем, тут сейчас женские разговорчики о всяком начнутся, – слово «всяком» прозвучало с такой интонацией, что я что-то неприличное задумала.

– Я бы послушал «всякое», – решил поправиться ребенок, с восторгом изучая разных теть, которые будут тут что-то обсуждать.

– Поверь моему опыту, тебе не понравится, все мужчины сбегают от разговоров о «всяком», – Юнас с таким комичным выражением это все говорил, ни дать, ни взять умудренный опытом жизни мужчина, я постаралась не хихикать и не вмешиваться. Дани еще раз внимательно посмотрел на женщин и на меня, как бы взглядом спрашивая, вы тут точно ничего интересного делать без меня не будете, а потом все-таки пошел следом за Юнасом наверх. Мы с девчонками разместились в гостиной, куда с кухни я принесла закуски, печенье и отвар.