Потом усадила всех в гостиной, бумага у них у всех была своя, а вот карандашами поделился Дани, он хоть и был самым младшим, но больше всех был рад общению. Быстренько вспомнила уроки живописи и начала рассказывать азы, предлагая рисовать яблоки, которые положила на стол. Правда, быстро кончился материал для натуры, а проще говоря, яблоки схрумкали, поэтому, посмеиваясь, положила еще. Детвора так старается, некоторые от усердия даже языки высунули, Дани в самой гуще увлеченно рисует, помогая соседям. Это было так заразительно, что я села чуть в стороне и стала рисовать быстрые наброски самих ребят, стараясь запечатлеть эмоции малышей. Не знаю, как малявки, а я за полтора часа их пребывания у нас получила массу светлых эмоций. После того, как ребята убежали вместе со своими первыми работами и каждый с моим наброском, я отправила своих детей делать уроки, а потом гулять на улицу, зря что ли в секторе Зима живем. После предложила Юнасу построить две башни, чтобы устроить снежные баталии, он на меня посмотрел, как на больную, но строить пошел. Дани, естественно увязался за старшим, рассказывая, как именно должен выглядеть форт и что надо налепить побольше снарядов.

Закончив приготовление ужина и завтрака на завтра, а также творожного печенья к приходу девчонок, пошла к своим детям. Поскольку вдвоем им играть было не так весело, Юнас Дани щадил, малыш хоть и старался, но до ловкости старшего не дотягивал, поэтому игра шла вяло.

– Генерал, примите в свой отряд! – прокричала я, подбегая к Дани и схватив первый снежок, запустила его в ничего не понимающего Юнаса, попала ему в грудь, он от такого даже шаг назад сделал, – Не отвлекайся, а то ты сейчас убит!

Вот с этого и началось веселье, Юнас, увлекшись моим энтузиазмом старался закидать нас с Дани, малыш визжал от восторга, я смеялась как шальная, бегая и уворачиваясь от снежков. В какой -то момент мы с Дани поскользнулись и упали в сугроб хохоча, Юнас проникшийся всеми выкриками про вражеские армии, подбежал к нам и потребовал сдаться в плен, на что мы с Дани синхронно выдали:

– А мы уже в плену! – после этого хохот остановить было просто нереально, правда, когда я посмотрела в сторону и увидела толпу детворы, выглядывающую на нас с любопытством я стала успокаиваться, но когда справа от нас суровый мужской голос спросил:

– Что здесь происходит? Как ты посмел ударить женщину, щенок? – столько гнева и еле сдерживаемой злости было в этом голосе, что веселье как рукой сняло, повернувшись на голос, увидела хмурого заросшего мужика с видом «не влезай – убьет».

Юнас мгновенно выровнялся по стойке смирно и побелел, не говоря ни слова, оценив вид сына и сурового мужика, быстро встала, отряхнулась, после чего задала свой вопрос:

– По какому праву вы так разговариваете с моим сыном? – позу попыталась принять уверенней, а то трудно быть суровой, дыша куда-то в районе груди и задирая голову.

– Женщина, я говорю не с тобой! – сразу хотела ответить «мужчина, мы тебя сюда и не звали», но вовремя прикусила язык, вспоминая, что означает это их обращение «женщина». Юнас, видимо, знает законы именования и обращения к свободным женщинам, потому что сжал кулаки.

– Вы пришли во двор к Ледяному, обратились с оскорблением к моему сыну и пытаетесь ко мне обращаться «женщина», а не сильно ли вы много на себя берете? – если честно, то в начале хотела поблагодарить за заботу, ведь он решил, что меня обижают и, извинившись, объяснить про игру, но сейчас передумала. Слишком хамоватый тип и смотрит как-то мерзко, кажется, что он аж кожи касается, а на мне ведь несколько слоев одежды, а все равно-бррр.

– Женщина, не ври, он не твой сын, он живет в доме Ледяного, молчи! – я ничего не понимаю, то мужики пылинки сдувают, то хамят, как не пойми кто. Я настолько отвыкла от хамства со стороны мужчин в этом городке, что и забыла, что бывают такие недомужчины и как с ними надо говорить.

– Значит так, это мой сын — это раз, нечего ему хамить и лезть в нашу семью и наши отношения. А два: быстро ушел из нашего двора и для тебя я не свободная женщина, у меня есть защитник!

– Это не на долго, у нас война и, стоит ему погибнуть, ты станешь свободной, – морда такая противная у него была, как и ухмылка.

– Ты вернулся, Гнус? – недалеко от нас стоял Вепрь и смотрел на моего оппонента чуть прищурившись, брови были явно сердиты, потому что хмурились очень сильно.

– Вепрь… – вот и поговорили.

– Ты уже отчитался в совете, а то я тебя не видел, – продолжает светскую беседу Вепрь и голос такой спокойный, а вот брови явно показывают все его отношения к ситуации.

– Только собирался, – буркнул мужик и, развернувшись, пошел в сторону дома советов, я тихонько выдохнула и посмотрела на Юнаса, тот продолжать сжимать кулаки и смотреть с такой яростью, что я за него испугалась.

– Он старшина, ты не имел права ему противоречить, а еще он сильнее, поэтому успокойся, – я непонимающе посмотрела на мальчика и, видя гневные пятна румянца на его щеках, совсем растерялась. Тут еще Дани взял меня за руку и чуть прижался к моему боку.

– Это что сейчас было? – ошалело спрашиваю хоть кого-то, кто знает ответ на этот, казался бы простой вопрос.

– Хелена, извини за это, ты сильно испугалась?

– Да я вообще не испугалась, по крайней мере, не успела, а вот что это было, и почему этот хамоватый тип так говорил с Юнасом?