– А чем заряжается все это оружие? – на меня посмотрели удивленно.

– Не знаю, – растерянно ответила Ингрид, обводя всех взглядом, ища ответ хоть у кого-то, но ответа не было.

Часа через два все разошлись спать, мне не спалось, еще часа два я просто крутилась, никак не получалось забыть про Тису. Все прокручивала в голове наш последний разговор, мои слова ей, надо было ответить не так, зачем я сердилась? А я фыркала и сердилась и пусть объективно у меня на это была причина, вот только от этого не легче. Устав крутиться, уснула беспокойным сном.

26

Утро закрутило обычными хлопотами: поднять детей, отправить их умываться, покормить, потом Линда собрала всю детвору в отдельной комнате и начала с ними читать, сказав, что нечего терять дни учебы. Она, оказывается, фанат своего дела, хоть и противная баба, но учитель она неплохой. Я под дверью послушала, как они читали и разбирали рассказы, как декламировали стихи, надо с сыном выучить парочку новых, а то он явно паниковал, что его стих будет не самым интересным. Дух соревнования во всем.

Сегодня к нам в комнату пришли женщины с дочерями, я и рот открыла оказывается, они здесь были и вчера, вот только не стали выходить к нам, а спали в отдельной комнате.

– Ох, и зазнайки, заморыши, они у них, – тихо прокомментировала внешний вид девчонок Мика подружкам и продолжила чистить овощи.

– Девочки хотят есть, – очень надменно изрекла одна мамаша, а остальные поддержали ее, поджав губы, сразу сделав свои лица похожие на…, впрочем, не буду.

– Ну, раз ваши девочки хотят есть, готовьте, – спокойно ответила Ингрид, даже голову, не подняв от овощей, которые нарезала.

– Мы еще есть должны готовить? – взвизгнула тетка и, уперев руки в бока, выдала гениальную фразу, – я родила девочку, еще не хватало мне самой готовить! – вот те раз, я смотрела на них во все глаза, не понимая, это такая шутка, что ли?

– Наша мама тоже так всегда говорила, правда, она всегда добавляла, родила дочерей, вот они пусть и готовят, – хихикнула Мика, а ее сестры тихо ухмыльнулись.

– Мне нет дела до плебеев! – гордо воскликнула все та же крикливая тетка.

– Хелли, а плебеи — это ругательство? – обманчиво спокойно спросила Мика у меня, откладывая нож для чистки овощей.

– Ну, как сказать, это бесправный народ, низший, – говоря это, я внимательно смотрела на теток, вдруг она совсем другое вкладывала в это слово.

– Ну раз мы низшие, тогда, пожалуй, не буду марать еду великих о наши руки, сами себе приготовят, – хмуро буркнула девчонка и отвернулась к ведру, а я успела заметить слезы у нее в глазах.

– Дети хотят пить, есть у нас чем их напоить? – в кухню влетела Линда, увидела вид, с которым стояла я, просто именно в тот момент я уже открывала рот, чтобы отчитать теток зажравшихся, заметила и плечи Мики, подрагивающие, и высокомерный вид пришедших и как зашипит змеей, – почему дети не на уроке, вы что, совсем безмозглые, что детей вовремя привести на завтрак не можете и отправить учиться. Если вы не можете заниматься детьми, я на общем совете, как учитель начальных классов подниму вопрос о том, что вы не можете выступать родителями этим детям! – вот этот тон и эту Линду я узнаю, такая гадюка мне все время и попадалась, но сейчас было приятно смотреть, как она капает ядом на тех, кто этого заслуживает, – Девочки, в класс, живо, – и что интересно, девчонки послушались мгновенно, опустив головы, видимо, Линду они боятся, – а вы приступайте к работе, и если я узнаю, что вы ничего не сделали, чтобы приготовить обед и ужин, то есть вы ничего не будете. Все ясно? – тетки аж вздрогнули, и тут самая разговорчивая решила поупражняться в капанье ядом.

– Да как ты смеешь, кто ты такая, чтобы командовать? Та, что не смогла даже родить пацана, не женщина, пустоцвет, – а вот это было обидно и вот то, как заледенела Линда, показало, что попала она точно в рану, – Бабка умерла, так что вполне может быть, что Хранительницей стану я, но никак не ты, так что закрой рот и иди учить детей, а мы будем делать, что хотим и не тебе решать.

– Шая, милая, ты не забыла, что я присутствовала при твоих родах, – голосом который можно намазывать на хлеб пропела Ингрид, – и прекрасно помню все, что ты говорила в бреду Тисе, и что после родов говорила она тебе, зачем ты пилишь сук, на котором сидишь? – что забавно, Ингрид так и не подняла голову на них, а продолжала нарезать картошку, уделяя ей все внимание.

– А эти чего стоят прохлаждаются, пусть вон посуду помоют, – в кухню влетела Мила и, промчавшись, схватила миску и умчалась опять, вот же шило у нее в одном месте. Она. кстати, когда тряпье свое сняла да умылась, оказалась совсем не старухой, а женщиной чуть в возрасте с очень приятной внешностью и умными живыми глазами девчонки.

– Приступайте, – бросила Линда и повернувшись ко мне, попросила, пусть они принесут в комнату что-то попить детям и стаканы, я кивнула в ответ, продолжая молчать, тут и без меня уже многое сказали.

Было видно, что тетки не просто злятся, они люто ненавидят, причем всех и сразу, но, скрипя зубами, ругаясь на чем свет стоит, начали делать домашние дела. И что грустно, делали они их из вон рук плохо, бедные мужики, хотя нет, не так: так им и надо.

– Знала я одну даму благородную, которая всегда старалась унизить свою прислугу и так получилось в жизни, что ее семья разорилась и никто ей даже краюху хлеба дать не хотел, такая гадкая тетка была, а одна служанка ее к себе пустила и кормила и теперь уже эта богачка мыла полы, готовила есть и училась не оскорблять людей. Это я к чему, жизнь штука интересная и повернуться может в любой момент так, что не будешь знать, что делать.