– Вставайте, мы отсюда уходим, поговорим в пещере, – на меня глянула колючими глазами одна из девчонок, как волчонок затравленный, но готовый огрызаться до конца, – хватит раскисать, вставай! – прикрикнула я на женщину и на меня посмотрели с ненавистью остальные девчонки, но надо отдать должное женщине, она как раз встала и склонив голову буркнула:

– Веди, – и то хлеб.

В пещеру мы зашли, а там гробовая тишина, мое сердце остановилось и застучала с дикой скоростью, неужели нас нашли и х захватили, убили…

– Ма, не белей, они спрятались в глубине пещер, – успокоил меня Юнас и прошел вглубь, а до меня наконец дошло, он меня “мама” назвал, пусть и урезанно до «ма», но все равно. Я улыбнулась счастливой улыбкой и повела гостей к костру.

Минут через пять пришли все, за ними Юнас сходил.

– Мы решили перестраховаться, – призналась Ингрид, садясь рядом, а Дани сразу прижался ко мне, с ревностью поглядывая на малышей, которые сгрудились вокруг меня.

– Сынок, возьмешь опеку над нашими маленькими гостями?

– Да вижу, что они совсем маленькие, тебя, мамуль, хоть не пускай в лес, вечно кого-то притащишь, – весело прокомментировал он наше пополнение и, пока я хмурилась, потащил «малявок» пить воды и смотреть пещеру. «Малявки» были не против и хоть и жались друг к другу, но быстро оттаяли.

– Меня зовут Хелена, – представилась я вновь прибывшим, за мной представились и остальные женщины, дошла очередь и до гостей.

– Мила, – представилась женщина, а девчонки, которые ее окружали сделали вид, что не поняли намека представиться.

– Девушки не воспитаны и не знают, что также надо представиться в ответ? – ох, не люблю я разговорить тоном аристократки, но придётся, иначе я так и не пробью их отчужденность и недоверие.

– Где ты видишь девушек? – вскинулась та, с черными глазами волчонка.

– Действительно, где я их вижу? Передо мной невоспитанные дети, которые изо всех сил стараются, чтобы их попросили уйти, вот только мне интересно, зачем это им? – девчонка вскинулась, видимо, собираясь сказать что-то колкое в ответ.

– Мика, хватит, – строго остановила начинающийся скандал Мила и тяжело вдохнув, решила рассказать нам их историю, – Меня в этом лесу знают, как травницу, – и я, присмотревшись, наконец, поняла, откуда ее знаю, действительно, видела несколько раз, вот только тогда она была статной женщиной, опрятной, строгой, но никогда не отказывающей в помощи.

– В баронство пришла армия, расположилась в лесу, часть в городке и начали вояки ожидать приказа к штурму. Народ уже привычный, на норманн войной ходят раз в десять лет, где-то на пару часов, а потом бегут как зайцы дальше некуда. Но в этот раз были солдафоны уверены в своих силах, во всех пабах трепались, что они с мощным оружием, которое наверняка победит соседей. Им, естественно, никто не верил, да и норманны никого не обижали, так что простому люду эта война и даром не нужна. Вот только барон наш все рвет когтями землю, мол, вырезать подчистую, напасть надо, привел священников, чтобы они всем рассказывали, что это богоугодное дело.

Армия стояла три недели, за это время солдаты от скуки выпили всю выпивку крепче компота и попортили кучу девок, селянки - бабы суровые, и чтобы мужей солдаты не поубивали, если те полезут разбираться, молчали. А эти все распалялись, стали к девчонкам приставать, да и…

Что «и» она могла и не говорить, мы взрослые люди, все поняли по ее недосказанности, все женщины посмурнели, смотрю Ингрид кулаки сжала так, что аж костяшки побелели.

– Мика сестру схватила, да подружку свою с младшими, да ко мне через лес начала пробираться, она мою ученица, поэтому и решили идти ко мне, чтобы укрыться.

– Один к Але все цеплялся, а ей только двенадцать, – вскинулась «волчонок» и посмотрела четко мне в глаза, я с трудом проглотила ком в горле, животные…

– Вот только у меня они укрыться не смогли, начались боевые действия, а моя сторожка слишком близко к норманнам была, вот ночью и подняла я детей и повела по тропе, надеясь пройти в поселок, под защиту, у меня тут есть друг… – она покраснела, ох как интересно, – он говорил, будет нужна помощь я смогу пройти сквозь купол, а он поможет.

– А как зовут, друга? – бдительно спросила Ингрид, вот же недоверчивые, или тут женское чутье, переживает, кто ходок.

– Вепрь, – совсем тихо призналась Мила и опустила голову.

Ох и густобровик, восхитилась я, тихонько хихикнула и переглянулась с Ингрид, у той на лице было написано: «да не может такого быть».

– Это просто прекрасно, – решила Ингрид и подвигала бровями, и вот после этого все как-то оттаяли.

– Мам, малыши есть хотят, – ребенок подошел ко мне и, заглядывая в глаза, выдал эту страшную тайну, – но стесняются и очень боятся, что их за это накажут. А у нас совсем ничего нет? – и столько надежды в его голосе, и самое ведь грустное, он не для себя старается, а для малышей.