Мне так стыдно, наверное, никогда не было, когда он громко декламировал куски из книги, меняя голоса и пародируя разные ахи-вздохи (и смешно так было, он так кривлял имена, диалоги в его исполнение были такие глупые), а его комментарии, о том что это уже не любовный роман, а сказка, и такое ну никак не провернуть в реальной жизни. В некоторых моментах он просто дико ржал и повторял, вытирая слезы смеха «серьезно, даже так?».

Книжку он мне отдал через пару дней издевательств, поржав, что саморазвитие очень нужная вещь, в том числе и в этом вопросе (ох, как я на него тогда сердилась и обижалась, но об этом не будем). Так получилось, что больше я не смогла ее читать, начинала - и в голове ее читала голосом Вольфа со всеми его эмоциями, интонациями и комментариями. После этого случая я стала умнее, читая книги, прятала их от Вольфа, хотя скрывать не буду, слишком слащавые любовные книги читать больше не смогла, отучил таким диким способом. Поэтому, наверное, и не такая наивная, как многие девушки, мои одногодки, и это грустно. Мечтала бы о любви книжной, взглядах и семье и было бы все замечательно. А теперь мне подавай понимание в отношениях, равенство, любовь теплую, верность (что у нас почти сказка, женщин ведь много, так что в порядке нормы у мужчины несколько женщин, хотя жена одна), короче, испортилась я, сломалась.

И мне действительно проще вздыхать о Скотте, чем делать серьезные шаги к нашему сближению, ведь мы когда-нибудь вернемся. А дома все иначе, выбор Домов, браки договорные, а стать просто девушкой на время приключений, мне ой как не хочется. Нет, мне-то как раз многое хочется, в общем, у меня внутренний конфликт, хочется, и не можется, можется, но хочется не так, и вообще не пойми, чего больше хочется.

Хотя, почему не понятно, мне хочется быть единственной, вот такая наивно нужная мечта.

Объявили бой Скотта и, встрепенувшись, подошла ближе, чтобы лучше видеть, а то из-за спин впереди стоящих в моем углу ничего видно не было.

Что тут сказать, блестящий бой, без лишней жестокости, все удары рассчитаны на не покалечить, а остановить соперника, ему, кстати, достался прихвостень моего противника. Короче, у мужика и шанса не было, его расстелили, как коврик, по песочку и при этом все очень корректно. Только Скотт так может: быть и убийственно опасным и вежливо отстранённым одновременно, победить и не покалечить, выиграть и не унизить. Он шикарен…

Я похвалила парня, улыбаясь и поздравляя с победой, а в ответ на меня смотрели и совсем чуть-чуть улыбались, одним намеком на улыбку.

— Если ты будешь так радоваться, я готов каждый день по несколько раз побеждать, — я смущённо потупилась, не зная, что сказать в ответ, все-таки вздыхать на расстоянии намного проще, и для нервной системы в том числе.

— Сегодня собираемся вечером посидеть, пообщаться, вы как, придете? — Вольф, влезший в наш такой слушающий меня разговор стал моим спасением, я радостно согласилась и только потом осмыслила это его «вы». Он ведь про нас не как про пару спрашивал, да?

***

— Вот и кому легче от того, что девчонка выступила на боях? Для женщины травмы опасны, ей ведь рожать! — Генри пытался говорить не громко, но возмущение прорывалось. Его задача была промыть мозги владыке, а тот упорно молчал, хмурился и не шел на контакт.

Владыка не был дураком он прекрасно понимал, что секундная блажь может стоить слишком дорого, мало того, что Вольф психует, и ссора между ними только ширится, так еще и девчонка могла пострадать, а он не зверь и ему жалко ее. И да, он уже остыл от мысли, что его племянник был рабом у этой человечки, а его родная сестра падала в ноги, умоляя спасти сына. И тот факт, что он был беспомощен все эти годы и не мог найти точку выхода, а сам парень отказывался вернуться по ежегодному зову обратно, его не спасало от слез и невысказанных упреков семьи. А если взять во внимание, что они его единственная семья, и возможно именно Вольфу придется принять на себя груз ответственности (если ничего не изменится), на сколько он был не в духе все эти годы, сложно представить. Но и смотреть, как девчонку избивают и как его племянница орет, что сумасшедшая, а племянник сжимает кулаки и готов кинуться убивать, ему очень не нравилось. И чувство вины уже за эти годы достало и жестко бесит, а еще этот противный зуд в голове, как легкий стук раздражает ужасно и настроение такое, что хочется идти и крушить.

— И что ты предлагаешь? — хмуро буркнул он.

— Разреши бои в парах, пусть ее наш мальчик прикрывает и защищает, а то гляди и упорхнет девочка к своему соотечественнику и будешь ты психовать молниями швыряться и … оправдываться, — вот чего больше всего не любил владыка, так это именно оправдываться, поэтому нахмурился еще сильнее, уплотняя внешний щит, доставучий стук бесил.

— Подумаю, — бросил он другу, которому в личном общении давно разрешил говорить прямо и без всех этих расшаркиваний, а сам все хмурился и хмурился, прикидывая по-всякому, как всю эту ситуацию перевернуть на пользу народа и семьи.

В устои их общества расшаркивания вообще были не приемлемы, четкое повиновение и соблюдение иерархии, но без фанатизма. Так что подчиненные всегда держали дистанцию и только в критических ситуациях могли высказать какие-либо важные вещи и были услышаны. Это все из-за военного строя общества и всеобщей военной повинности. Так что отношения Генри выбивались из общей картины, если конечно не знать, что он входит в близкий доверенный круг владыки, практически, как член семьи, старый и проверенный друг.

Вечером все бойцы (даже те, кто был без сознания на момент окончания боев, с легкой руки лекарей были подняты на ноги) собрались возле нашей казармы с едой, напитками и разговорами. И если в начале я немного смущалась и не знала, о чем говорить, то потом вполне влилась в коллектив. Сидела я рядом со Скоттом (и нет, это не случайность, а планомерная атака с его стороны, он Стю так четко подвинул, что тут и думать ни о чем не надо). Мне было приятно внимание Скотта, его ухаживания, забота, да что говорить - это исполнение моей девичьей мечты, вот если еще поцелует, так точно это будет она. Придется новую мечту придумывать, я млела и летала где-то далеко мысленно, ощущала, как Скотт аккуратно поправляет накидку у меня на плечах и готова была петь. Поэтому начало разговора я торжественно пропустила, а вот середина меня быстро спустила на грешную землю и заставила внимательно слушать.