В следующий миг произошло сразу несколько вещей. Первое, Демьян, ничего и никого не слушая, схватил меня за руку и дёрнул в сторону, убирая со своего пути. К сожалению, его выбор пал на то место, где под слоем ткани и повязки скрывалась та самая, как высказалась Женька, полосная рана запястья. Вскрикнув от боли, не удержавшись от его толчка на ногах, я врезалась плечом в стену, задохнувшись от новой вспышки боли. И медленно сползла вниз, пытаясь подавить накатившую дурноту и головокружение.

Но если Исаев надеялся, что теперь его путь свободен, то очень глубоко заблуждался. Олег, оставленный мною без присмотра, успел подхватить меня и усадиться на кушетку…

Чтобы через пару секунд стремительно подойти к Исаеву и от души врезать ему сначала в живот, а затем в бок, отшвырнув его к стене. И как и обещал Михаил Александрович, никто его останавливать не стал, с каким-то мрачным удовлетворением наблюдая за самым натуральным избиением бывшего одноклассника.

Прекратить которое удалось только тогда, когда из-за угла появилось ещё одно действующее лицо, в сопровождении охраны, успевшей растащить парней до того, как драка переросла в самое настоящее побоище и привлекла совершенно ненужное внимание. Но и этого хватило, что бы Верещашигн успел разбить Демьяну нос и явно хорошо приложиться по печени, потому что, поднимаясь тот держался за бок, коротко и яростно ругаясь сквозь зубы.

– Всем доброго вечера, - чему-то усмехнувшись, поприветствовал нас мужчина.

Смутно мне знакомый, двигавшийся с грацией опасного хищника и выглядевший уверенным в себе и собственном праве человеком. Но не тем сыном богатых родителей, как тот же Демьян, нет.

Это был человек, который сам добился своего положение в обществе, сам заработал имя и репутацию. И поэтому был куда как богаче… В плане средств и способов достижения поставленных целей.

Пока я пыталась вспомнить, где могла его видеть, незнакомец подошёл к двери палаты, а мой взгляд, следовавший за ним, машинально всё подмечал. Высокий рост, хорошая фигура, затянутая в костюм тёмных тонов. Дорогое кашемировое пальто, распахнутое на груди и предавшее облику лёгкую небрежность. Тёмно-русые волосы, длинноватые и слегка вьющиеся, обрамляли волевое лицо, с резкими скулами, высоким лбом и узким подбородком. На впалых щёках можно было заметить лёгкую щетину, а зелёно-карие глаза внимательно щурились, бросив оценивающий взгляд на всю нашу компанию и почему-то задержавшись на мне и на Полонском.

Последнему неожиданный визитёр едва заметно кивнул, в знак приветствия и уже взялся за ручку, когда раздался обиженно-недоумённый вопль молчавшего до этого Харлея:

– Какого хрена?!

Байкер рванул к палате, и никто не успел ничего сделать, когда мужчина спокойно перехватил занесённую для удара руку и ударил в ответ, точно под дых, с лёгкостью откинув далеко не хрупкого парня в сторону. И совершенно спокойно, даже миролюбиво заметив:

– Здесь больница. И пациентам тишина полезнее будет. Особенно Рыжику.

– Да кто ты такой? – прохрипел Илья Алексеевич, неловко упав на кушетку и прислонившись к стене. На мужчину он смотрел зло, но бросаться, снова, не торопился.

А я, наконец-то, смогла сообразить, кто это и откуда он мне так хорошо знаком. Медленно поднявшись, я высвободила свои пальцы из рук Олега и подошла к мужчине, тронув его за руку и тихо спросив:

– Кирилл Станиславович, мы с вами лично не знакомы… Но всё же, я думаю, вы меня знаете. Я просто хочу спросить… Как она? Это всё, что мне нужно.

На меня уставились с некой долей недоумения. Затем лицо мужчины расслабилось, губы растянула лёгкая, приятная улыбка и довольно известный в определённых кругах Громов Кирилл Станиславович, чьим основным профилем работы была охрана важных и обеспеченных людей, мягко, даже в чём-то тепло ответил, не понижая голоса и позволяя всем услышать свои слова:

– Сотрясение, синяки и ссадины. Но ничего серьёзного. Нервы только подлечить надо будет, но и это тоже пройдёт. Не волнуйся, за ней есть кому присмотреть.

– Спасибо, - улыбнувшись в ответ, я спокойно отвернулась, вернувшись на кушетку и даже не вздрогнув, когда хлопнула дверь в палату. Недоумённый и вопросительные взгляды ребят я так же оставила без внимания, не собираясь ничего объяснять.

Самое главное я для себя выяснила, а остальное… Об остальном мы подумаем завтра, как говорила моя любимая героиня.

– Ну, ты мать даёшь… - уважительно присвистнула Харина, подобравшись ко мне поближе, и нахмурилась, когда я всего лишь пожала плечами в ответ, не имея ни сил, ни желания что-то говорить.

Накатила слабость, рану на руке дёргало едкой болью, плечо ныло, а голова, до этого не сильно напоминавшая о себе начала кружиться. Больше всего мне хотелось оказаться где угодно, только не в больнице, где, не смотря на весь её высококлассный персонал, дорогое оборудование и немаленький ценник, всё равно почему-то пахло откровенной безнадёгой и беспомощностью. И я даже открыла рот, что бы сказать об этом Харон, но банально не успела.

Меня резко подняли, крепко прижимая к груди, вынуждая уткнуться носом в футболку, пропахшую дорогим мужским парфюмом, и обнять за шею, чтобы не упасть вниз. Олег, недовольно нахмурившись и коротко ругнувшись, с лёгкостью удерживал меня на руках и цыкнул, когда я попыталась что-то возразить: