Тётка-рентгенолог, или как это там называется, наконец отмерла:

— Срочно оденься, засранец! Что за бордель тут устроил, а? Что ему?

— Рентген головы надо…

— Головы? И для этого он раздевается?

— Головы? Так меня тошнит же, зачем головы?..

Что я услышал в ответ, надо было записывать. Поставив очередную мысленную зарубку на прикладе: медиков выведено из себя за день — две штуки, я сдался под напором и таки начал одеваться. Как раз в этотм момент дверь открылась, внутрь заглянула одна из тех девочек, из очереди.

Я повернулся в её сторону и помахал рукой, в которой держал трусы. Ошалевший взгляд упёрся в меня, и эта немая картина длилась какие-то мгновения, в течение которых я старался не заржать и не запороть окончательно выбранную самим собой роль.

— Что там у тебя? Не смотри на этого дурачка, девочка, ему по голове дали. Видимо, совсем мозги отшибло...

Девушка в двери взяла себя в руки и, подойдя к докторше, начала что-то ей тихим голосом говорить. Я же, легонько насвистывая, продолжил одеваться. И вдруг поймал на себе Анин взгляд.

— Ничего у тебя нигде не кружится. И сотрясения нет. Ты просто школу прогулять хочешь, да?

— Нет, конечно же нет! Я, наоборот, очень-очень хочу в школу! Не хочу дома сидеть... Ой, что-то опять закружилась! — я картино рухнул на койку и взялся руками за голову. Правда в этот раз, боюсь, переиграл.

— Давай этого симулянта сюда, Анечка. Сейчас мы ему всё отрентгеним...

Они устроили меня, как надо... И моё благодушное задорное настроение вдруг мгновенно сняло. А вдруг на снимке будут видны рога, и ещё что-нибудь? Что тогда буду делать?

Обуреваемый плохими предчувствиями, я кинулся смотреть на чёрно-серый квадратик, игнорируя недовольный взгляды и ворчание. Когда посмотрел на снимок, успокоился - выглядело всё, вроде как, прилично и без явных аномалий.

После этого Аня повела меня обратно, в кабинет терапевта. И, поднимаясь вслед за нею по лестнице, я, наконец, не выдержал.

— Анечка, дорогуша. Скажи, а до скольки ты работаешь?

Девушка сбилась с шага, и медленно повернулась, вперив в меня взгляд больших серых глаз.

— Зачем тебе?

— Ну, думал, может телефончиками обменяемся...

— Покажешь мне... Бибиотеку?

— Нет. Кое-что другое покажу!

Аня мило покраснела, но не обиделась и только фыркнула.

— Нет-нет, ты не поняла. Это я уже показал. Кое-что другое покажу...

— Кое-что другое?

— Ага. Настоящий секс. Такой, какого у тебя ещё никогда точно не было! Но можно просто в кафе каком-нибудь посидеть...

Лицо её надо было видеть. Открыв рот, будто собираясь что-то сказать — она будто передумала, махнула рукой и пошла прочь. Деваться было некуда, пришлось идти следом, понурившись и утешая себя тем, что хоть с Натальей выгорело.

Для меня всё закончилось минут через пять, и, к слову, не так и просто. Я вышел из стен поликлиники с официальной бумагой, позволяющей прогуливать школу, с трудом выбитым обещанием не заявлять в милицию, тощей тетрадкой, в которую понаписали всякого умного и которую теперь надо было всегда с собой носить на приёмы, и... вложенной туда между страниц квадратной бумажкой с телефоном, возле которого было подписано: Аня.

Довольно потирая руки, я, мигом забыв про «кружащуюся голову и тошноту», пробежался за троллейбусом и запрыгнул в уже закрывающиеся двери, без сожалений растолкал при этом каких-то копуш, застрявших у выхода, и, удобно устроившись в уголке, принялся с особым цинизмом раздражать всех своей довольной улыбкой. А когда освободилось место рядом с экзотического вида, красивой и ухоженной черноволосой женщиной, которая со скучающим видом смотрела в окно, я тут же юркнул туда и начал светить своей улыбкой уже не бродкастом, а вполне себе адресно.

Она, само собой, моего внимания не заметила — или подумала, что это я мимо неё тоже в окно смотрю. Что ж, не проблема!

— Классная погода, да?

Женщина обернулась, но не посмотреть на меня — а убедиться, что я обращаюсь к кому-то другому. Поняв, что я смотрю на неё и говорю явно с ней, удивлённо приподняла красиво изогнутую бровь, смотря на меня, как на удивительное насекомое.

— Да скучно же ехать! А так, хоть поговорим.

— Поговорим? — она, помолчав чуть, всё-таки решилась ответить. Голос мне понравился, и мелькнувший в глазах огонёк — тоже.

— Ага. Именно так. Будем создавать при помощи рта и всего что там глубже колебания воздуха, и одновременно воспринимать их и превращать в понятную обоим информации при помощи того, что находится выше рта — то есть, мозга.

Женщина умехнулась, сверкнув ровными белыми зубами.

— Шикарная улыбка. Да и вообще вы очень красивая женщина, — сказал я чистую правду.

— Ничего себе. Тебе сколько лет-то? Если бы не твой возраст, я бы подумала, что ты меня сейчас клеишь.

— Возраст это не то, на сколько выглядишь, а то, на сколько себя чувствуешь! — говоря это, даже палец вверх поднял, для убедительности. — А я чувствую себя на много, ох как намного! Я стар! Я супер-стар! Хотя... Говорят, первые сорок лет в жизни мальчика самые проблемные.