Охотник хоть и не знал, куда именно ведет его девушка, которая и при отсутствии света, прекрасно ориентировалась в знакомом лесу, но чувствовал, что их путь лежит к западу. Десяток миль не сворачивая - и упрешься в Великую Реку, а за ней... За ней дом и свобода... И твари!

Первая остановка случилась достаточно скоро. Через сотню-другую шагов Безродная вывела бывшего пленника к заранее заготовленному тайнику. Под корнями старого дуба, прикрытые ворохом прелой листвы, беглецов дожидались самые настоящие сокровища: два копья, лук и стрелы, два заплечных мешка с провизией, нож, еще какие-то мелочи и одежда - озябший Кабаз радостно наблюдал, как из схрона по очереди появляются: мягкая обувь, кожаные штаны и безрукавка из волчьей шкуры.

В этот момент к девушке вернулся дар речи, и она, по-прежнему шепотом, заговорила:

– Одевайся. Одежка отцовская - должна подойти.

Пока Кабаз непослушными руками натягивал на себя одежду, Безродная, набросив на спину один из мешков, подобрала копье и заметила:

– Жаль, тут помыться негде. Воняешь, как куча дерьма. Но ничего, до реки доберемся - исправим.

Закончивший наряжаться Кабан только хмыкнул - его-то запахи сейчас волновали меньше всего.

– Тебя как хоть зовут?
– решился он на вопрос. И не дожидаясь ответа, добавил: - Спасибо, что вызволила.

– Инга я. А спасибо твое мне без надобности. Для себя стараюсь.
– В темноте выражения лица девушки было не разглядеть, но в дрогнувшем голосе Кабану померещилась толика фальши.
– Долго рассказывать, но ты уж поверь - у меня повод сбежать отсюда даже побольше твоего будет.

Кабаз промолчал. Ему с трудом верилось, что может быть нечто хуже жертвоприношения, когда жертва - ты сам. Да и к позорному столбу, вроде бы, Ингу никто не привязывал. "Темнит девка. Темнит."

Собрав остальные вещи, беглецы устремились дальше на запад. Шли не тропой, опасаясь случайно кого-нибудь встретить. Петлять, не особо петляли, следы не прятали, но все равно ползли черепахами - в темноте не разгонишься. Дорога грозила затянуться до самого рассвета, и Кабаз не стерпел - помолчав для приличия еще какое-то время, парень предпринял попытку все-таки прояснить ситуацию:

– Слушай, я ведь тебе доверился. Иду за тобой и не рыпаюсь, а мог бы и в любую другую сторону дернуть. Может, начнешь уже объяснять, что к чему?

Сказал и сам испугался - а не обидел ли? "Меня спасли, а я еще носом ворочу. Нехорошо право". Но нет - Инга оказалась не из обидчивых. Не показав виду, что слова недоверия ее хоть как-то задели, девушка спокойно ответила:

– Кроме как к реке, бежать нам некуда. Поймают. Ты вроде не дурак - понимать должен. Тем более, мы же к твоим идем. А ты куда думал?

"Ого!", - такого поворота Кабаз не ожидал. Весь гонор, как ветром сдуло - обратные слова с трудом вылезли из пересохшего горла:

– Мои, как я слышал, наоборот, сюда собираются. Поди, разминуться можем...

– Не. Я-то побольше твоего знаю, - перебила охотника Инга, - У Боголюбов еще не все готово. Дня три у нас есть. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

– Ну ладно, согласен. Выбора-то у нас все равно нет. Вот только я никак не пойму - тебе то это зачем?

Было слышно, как Инга тяжело вздохнула, и последовавшие дальше словах сразу окутала грусть:

– Хорошо. Расскажу. Вижу, что все равно не отстанешь. Хотела позже, но могу и сейчас. Тайны особой нет.
– Девушка собралась с силами и пустилась в не самое для нее приятное, как показалось Кабазу, повествование: - Знаешь, я ведь не сильно к вашим-то и хочу. Не знаю я вас, да и любить ваше племя мне не за что. Но все так паршиво складывается, что выбора у меня не осталось. Уже не первый год меня добивается один охотник. А я не согласная. Никак, никогда, ни за что и ни за какие богатства! Этот Шаргаш, тот еще выродок. Животное в человечьем обличии. Мало того, что гораздо старше меня, так еще и женат уже был. Первой его, Лейде, не повезло - утонула. Случайно вроде, да я-то знаю - его вина. Или сам утопил, или баба не выдержала, да хоть так от него сбежала. А эта тварь у Варага в любимчиках - ему все с рук сходит. Нет на него управы у слабых. У таких, как я!
– Голос разгорячившейся Инги становился все громче и громче. Кабаз уже даже хотел сделать ей замечание, но девушка сама поняла, что заводится, и сделала небольшой перерыв, отдышаться. Успокоившись, сбежавшая невеста опять продолжила шепотом:

– Пока отец был жив, у меня еще оставались шансы отбиться. А теперь все... Конец. Мать меня защитить не сможет. Нет у нее ни сил, ни характера. Так что готова я бежать, хоть к Боголюбам, хоть к демонам, хоть к самому Зарбагу, лишь бы подальше от Шаргаша. Он хуже... Правда, сейчас все на битву ушли. Другой мог бы и не вернуться, но только этот говнюк обязательно явится. Я-то знаю - он заговоренный. Вечно ублажает шамана и духов. Сколько раз алтарь в крови купал... Оно-то может, что убьют, но я рисковать не могу. Лучше уж так... С тобой за реку - и будь, что будет.

Закончив рассказ, девушка замолчала и теперь, погрузившись в свои невеселые мысли, споро шагала вперед. Какое-то время соблюдал тишину и Кабаз, но надолго его не хватило - отбросив такт в сторону, юноша уточнил:

– Так, а что с отцом сталось? На охоте?

Неожиданно быстрый ответ заставил Кабаза почувствовать себя немного неловко, хотя прямой его вины в гибели этого человека и не было. Девушка, как-то легко, будто говорила о чем-то житейском, не дрогнувшем голосом сообщила:

– Да нет. Его, говорят, чудище затоптало. Он в отряде Иржага за реку ходил, там и остался. Да ты, небось, и сам все видел. Это же при тебе было.