С противоположной стороны оврага на нас смотрели владельцы новых особняков. Всё это были коренастые пузатые полуголые мужчины с бутылками пива. Допив пиво, они бросали бутылки прямо в овраг.

В первый день мы ни до чего не докопались. В полдень пришли наши сменщики -- физматовцы. Они были так же веселы, как мы утром. Они улюлюкали, кричали, что мы тяжелее карандашей ничего в руках не держали, советовали дать нам вместо лопат детские совочки. "Посмотрим, -- говорили мы, -- как вы запоёте к вечеру".

В конце смены нас в разбитом на берегу шатре накормили кашей и компотом и отправили по домам.

* * *

Мы с Артёмом и Денисом лежали на пологом, почти горизонтальном склоне оврага. В небо, затянутое жёлтым туманом, смотреть не хотелось. Ничего не хотелось. Хотелось поехать домой, смыть с себя грязь, поесть -- хотя можно обойтись без еды -- и остаток дня валяться на полу. На полу прохладнее.

Артём отхлебнул из своей фляжки и протянул нам. Вода была тёплая.

– - Сходим завтра на карнавал?
– - предложил Артём.
– - Втроём, чисто мужской компанией.

– - До завтра надо дожить, -- сказал я.

– - А Наташу не возьмём?
– - спросил Денис.

– - Денисыч, можно хоть раз без баб, -- мрачно ответил Артём.

На противоположный берег вышли два полуголых пузана с пивом. На их лицах были повязки.

– - Куда поедете на лето?
– - опять спросил Артём.

– - В Антарктиду, -- сказал Денис.

– - На Марс, -- сказал я.
– - Говорят, там всегда мороз.

– - Это несерьёзно, -- сказал Артём и приподнялся, опираясь на локоть.
– - Вы хотите всё лето в городе проторчать?

– - Что ты предлагаешь?
– - спросил Денис.

– - Ребята из туркружка собираются в июле в Пермские горы. Пеший поход на неделю. Меня позвали, а я вас зову. Втроём веселее.

Денис сел, скрестив ноги, надел свои очки со стёклами толщиной в палец и сказал:

– - Я хотел поехать домой, к бабушке.

Мы и не думали обзывать его бабушкиным внучком. Дениса вырастила одна бабушка. Он при любой возможности ездил к ней в Ингальск, иногда даже на выходные.

– - Ванька, а ты как?
– - спросил Артём.

– - Не могу, -- сказал я.

– - Чего ты не можешь?
– - Артём тоже сел.
– - Опять Интеграционный комитет? Ты почти каждый день туда ходишь. Зачем Жебелев тебя туда отправил?

– - Я же вам говорил, -- сказал я.
– - То одно, то другое... Сначала доклад, потом курсовая. У них много сведений по моей теме.

– - Ты и летом будешь писать курсовую?

– - У них в архиве -- бардак. Попросили навести порядок.

Мои слова были правдой и неправдой. Про архив, про доклад, про курсовую -- правда. Но я так и не рассказал ребятам истинных причин, по которым я ходил в Интком. Я не сказал, что теперь моё дело -- интеграция, и это навсегда.

Каждый день, когда я их видел, я хотел в этом признаться. Я хотел объяснить, как это важно для всех нас. Я хотел сделать их не только своими друзьями, но и единомышленниками. Но что-то меня останавливало. Может быть, их странные взгляды при виде моей бороды? Я был единственным студентом истфила, который носил бороду. Среди физматовцев бородачей тоже не было.

Я боялся, что они надо мной посмеются. Я боялся, что они меня не поймут. Я боялся, что они окажутся... Тут мои мысли прерывались. Я говорил себе, что они не могут быть дифферами. Они не считают себя интеграторами, но и не дифферы. Они хорошие люди, а все хорошие люди -- интеграторы, даже если сами об этом не знают. Сколько раз я в этом убеждался!

Сейчас я тоже ничего не сказал. Я опять что-то промямлил про доклад и курсовую.

Перерыв закончился, нас позвали копать. Мы спустились в овраг и взялись за лопаты. Нас тут же облепила мошкара. Отбиваясь от мошкары, я не заметил посетителей.

– - Ваня! Денис!
– - раздались голоса сверху.

На берегу стояли Майя и Наташа в летних цветастых платьях, в белых соломенных шляпках, с повязками на лице. Мы с Денисом полезли наверх. Артём зарычал, как тираннозавр, и сильнее вгрызся в землю.

Наташа отозвала Дениса и что-то стала ему нашёптывать. Судя по унылому лицу Дениса, разговор шёл об Артёме.

Майя спустила повязку под подбородок и обняла меня. У неё были серёжки в форме египетского креста.

– - Я так соскучилась, -- сказала Майя.
– - Сто лет тебя не видела.

– - Три дня, -- сказал я.

– - Да ну тебя, -- сказала Майя.
– - Тоже мне счетовод. Я же в поэтическом смысле. А ты соскучился? Почему не звонишь, не заходишь?

Майя забыла, что домой к ней я ни разу не заходил.