– Было бы неплохо, если бы меня освободили от пут псилографа, – осторожно начал я.

– Освободите его! – тут же отреагировал полковник.

– Без особого разрешения генерала Виллиса я и не…

– Где голографон? – полковник не собирался выслушивать лейтенанта. Не чета он ему и все тут!

Лейтенант сразу смекнул, что лучше не сопротивляться старшему по звании, тем белее из военной прокуратуры.

– Прошу Вас, – в разговор вступил врач, указывая, где находится голографон.

Полковник последовал за ним, оставив меня на псилографе. Я не видел, что там происходило, но внимательно вслушивался – все-таки сейчас решалась моя судьба.

– Здравия желаю, господин генерал, – это был голос полковника.

– Здрасьте, – в голосе генерала была уверенность и наглость.

Голографон тем и хорош, что утаить от окружающих происходящее невозможно. Показывая голографическое изображение, аппарат воспроизводил не только звук, но и ту часть комнаты, где находился собеседник. Конечно, можно было затемнить экран, но это считается дурным тоном.

– Я хочу быть личным адвокатом Сержа Дюрона, – без лишних предисловий начал Шорла.

– Вот как? – по голосу генерала было понятно, что он искренне удивлен. – А вы знаете, что он является государственным преступником?

– Это не факт. Это еще доказать надо!

– Хорошо, подавайте официальное прошение, и мы его обязательно рассмотрим…

– Я обязательно оформлю все необходимые документы. А сейчас я бы просил перевести моего подзащитного в отдельную камеру, и без меня не подвергать ни каким допросам, тем более экзекуции на псилографе!

Наступила тишина. По-видимому, генерал обдумывал сказанное полковником. Было понятно – полковник Шерла неприятная неожиданность в их игре.

– Хорошо, – неожиданно спокойно сказал генерал Виллис. – Лейтенант, вы уже подвергли наемника исследованию на псилографе?

– Так точно! Но…

– С результатами ко мне! – тут же приказал генерал. – Дюрона перевести в камеру! И дайте ему возможность пообщаться с адвокатом.

– Я так же хотел ознакомиться с результатами исследований на псилографе, – начал, было, полковник, но Виллис прервал его:

– Обязательно ознакомитесь! Только после меня, – голос генерала стал уставшим. – Заметьте, полковник, я и так пошел на уступки, хотя мог бы этого не делать. И не просите от меня большего, чем я бы хотел сделать. Все, конец связи.

В комнате повисла тишина. Мое любопытство не имело границ – я очень хотел увидеть, как полковник и капитан смотрят друг другу в глаза, но крепежные приспособления псилографа надежно удерживали мою голову в неподвижности. Интересно, а что в это время делал врач?

– Выполняйте приказания, лейтенант! – в голосе полковника была слышна ирония.

Ответа не последовало. Вместо ответа передо мной появилось лицо капитана, и крепления шлема ослабли. Я смог пошевелить головой. Затем, не спеша, отстегнули мои запястья, и я оказался свободен. Освобождал меня от пут врач, лейтенант внимательно следил за каждым моим движением. Ожидает он от меня чего-то, что ли?

Я встал и не спеша, осмотрел комнату. По-видимому, в моем взгляде отчетливо была видна победа над сложившейся ситуацией, потому что врач смущенно и испугано, отвел взгляд в сторону, а лейтенант вызывающе начал:

– Прошу следовать в камеру!

Я посмотрел на полковника. Тот утвердительно кивнул. На самом деле он сделал все, что мог. И уже только за это я был ему благодарен.

– Я надеюсь это ненадолго? – на всякий случай уточнил я.

– Будет видно, – успокаивающе сказал Шорла.

– Ведите! – я вновь повернулся к лейтенанту.

– Прошу! – он указал на стоящих у двери охранников.

И вновь наша молчаливая церемония во главе с лейтенантом начала двигаться по узкому коридору. Очередная комната моего заключения находилась не далеко – всего в нескольких шагах от комнаты, где находился псилограф. На номер своей будущей камеры я не обратил никакого внимания. Да, собственно и не до номера было. Как только я вошел в эту комнату лейтенант мстительно сказал:

– Я надеюсь, мы очень скоро встретимся!

Я промолчал. Было и так понятно, что лейтенанту нравится играть роль палача, и ему все равно кто будет жертвой. Другое дело – меня не устраивала роль жертвы!

– Можете надеяться на все, что угодно, – спустя полминуты сухо ответил я, – но я, почему-то, уверен, что на этом наши пути расходятся.

Лейтенант фыркнул, но промолчал. Как только за ним закрылась дверь, я осмотрелся. Комната, в которой я находился, больше походила на одиночную камеру. В центре был металлический стол, закрепленный с таким расчетом, что бы его ни кто не смог сдвинуть. Стол был круглый с тупыми краями, наверное, чтобы исключить любую попытку само увечья. Сразу рядом со столом находился банальный лежак без постельного белья. Лежак был так же намертво прикручен к полу и стене. По-видимому, архитекторы этого заведения решили сэкономить на стульях, поэтому придвинули стол как можно ближе к лежаку.