– А коли нет у тебя ни первого, ни второго… – воспользовавшись случайной паузой, обозначил себя и Дмитрий. – …Ставить на себе крест, так же, не стоит. Тебя могут продать в рабство, какому-нибудь зажиточному кавказцу. А уж там, как повезет с новым-то хозяином. Мужики рассказывали, что кое-кто из рабов, и в неволи неплохо пристраивается. Даже деньги умудряются домой отсылать.

– Тогда рассказывайте и о самом худшем из возможных раскладов. – кое-как выдавил из себя Побилат.

– Самый печальный исход будет тогда, когда за твою голову Салман не сможет выручить и ломаного гроша. В этом случае, ждет тебя Сашка, публичный расстрел, либо наглядное четвертование. Как говорится: показательная казнь, другим для острастки.

Впрочем, и в этом есть свой плюс. Быстро отмучаешься. Геройски погибнешь на глазах у своих, оставшихся в живых соотечественников.

– Прекрати, Дмитрий! Чё за дебильные шуточки? На парне и без того лица нет. – инициативу вновь перехватил Василий. – Санёк, не слушай дурака и не вешай нос. Мы, хоть и бывшие, а всё же офицеры. Даже у чеченцев мы причислены к более привилегированной касте военнослужащих. Иначе, не держали бы нас отдельно от рядового состава. А посему, просто так нашего брата, на куски не режут. И ещё…

В своё время, мне пришлось послужить в должности замполита. Потому, кое-что в этой грязной кухне я всё же петрю.

Так вот, парень. Довольно часто. Особенно тогда, когда дело касается какой-либо смены власти или изменения политического курса. Наши депутаты и российские чиновники вступают в прямые переговоры с чеченскими полевыми командирами и ведут речь о возможном кратковременном сотрудничестве.

Всё очень просто. Бандитам нужны деньги; политикам шумная и популистская акция. А что ещё может быть громче, чем освобождения российских граждан из вражеского плена? Здесь, главное массовость. Кто сможет выкупить у «чехов» большее количество пленных, тот и станет лидером в предвыборном марафоне. С этим самым «оптом», именно такие как мы!.. То есть, те самые обречённые. Обычно, на свободу и проскакивают. Авось, и нам повезет.

Вне всяких сомнений, пленные сейчас говорили о реальном положении вещей. Приводимые ими примеры и варианты, безусловно брались ими из личного печального опыта. При этом, Побилат понимал и то, что платить за него попросту некому. Как впрочем и обменять его, наверняка, не сочтут возможным. Просто, не тем он был воякой, чтоб ради его персоны командиры затеяли бы какие-то переговоры.

Всё же остальное, казалось ему сейчас очень далёким и весьма призрачным. Зато смерть, причём не самая почётная – была нынче, ох, как рядом. Так близко, что лейтенант, кажется, был в состоянии слышать шорох её чёрных одежд…

ОФИЦЕРЫ

Ранее уже упоминалось о том, что Лютый был неудобен для любого командования, а так же о том, что из его служебных взысканий, при желании можно было сброшюровать целую книжку. Казалось бы, с таким-то «послужным списком» подполковнику уж давно было пора привыкнуть к нагоняям, приобрести некий «иммунитет» и, в конечном итоге, воспринимать своё очередное наказание, не более чем комариный укус. Однако Лютый оставался человеком совестливым, и неприятности (периодически валившиеся на его голову) он по-прежнему пропускал через своё сердце. Более того, сейчас он переживал их намного острее и болезненней, нежели это было в годы своей лихой и разгульной молодости.

Вот и на сей раз, когда Князев докладывал ему по оперативной связи об исчезновении Побилата, в груди подполковника что-то нехорошо ёкнуло.

– Твою же мать!.. Ведь я, будто задницей чуял, что вся эта суета вокруг лейтенанта не спроста. Не к добру она была. – тяжело прохрипел Лютый. – Однако и ты, Князев, раньше времени не паникуй. Не суетись понапрасну. Парень он молодой и здоровый. Весна обостряет юношеские чувства. Гормоны, понимаешь, требуют своего. Быть может, устал Саня от Михайленко, да и рванул навстречу приключениям. Ты бы, Валера, соседнее селение лучше проверил, на предмет наличия там симпатичных особей противоположного пола.

Юмор командира, Валерий понял. Однако сейчас он никак не мог его разделить.

– Менее получаса назад на армейскую волну вышел чеченский парламентёр. Предложил обмен. Нашего Побилата, на некоего Ваху Арсанова. Якобы, тот находится в местах заключения. То есть, у нас, в России.

– А вот это, майор, уже серьёзно. – чуть слышно, видимо быстро взвешивая полученную информацию, проговорил Лютый. – И каков наш временной запас?

– На всё, про всё – семь суток.

– Негусто. Но и на том «спасибо». – подполковник продолжил размышлять вслух. – Эх, Князев-Князев! Как же ты умудрился проворонить его, с твоим-то профессионализмом? И что прикажешь, нам теперь делать?

Ваха Арсанов? Так-так… Ваха Арсанов… Арсанов… Нет. О таком боевике, и уж тем более, полевом командире, слышать мне ранее не приходилось. Да, собственно, и наш Побилат, не на столь известная личность.

А впрочем, чего теперь гадать. Кем бы ни был этот грёбаный Ваха, любой обмен (сам наверное понимаешь) нам, один чёрт, зарубят. Так что о нём уж лучше сразу забыть.

Слушай сюда, майор. А может, нам и вовсе не стоит впрягаться? Да, и хрен с ним, с этим лейтенантом. Помнится, ты и сам утверждал: якобы толку с него, как с козла молока. Было бы из-за кого копья свои ломать.