Смутные чувства и горькие мысли чуть было не взорвали мозг и сердце нашему герою, и чем дальше он удалялся от родных рубежей, тем ближе ему становилась родная русская земля, но скорая встреча с нею была уже очень проблематичной. А свидание с русскими моряками только усилило его уверенность в правильности избранного им пути. Что же касается прелестей Италии, то человек быстро привыкает ко всему хорошему: продвигаясь по дороге вдоль берега моря в сторону известного своими музыкальными фестивалями города Сан-Ремо, наш путник уже всё меньше и меньше любовался местными красотами. Деньги имеют свойство таять и, к большому огорчению, в приморских городках средиземноморского побережья. Здешние служители культа нелегко расставались с деньгами, и, чтобы получить от очередного падре хотя бы три тысячи лир, порой приходилось проявлять особую настойчивость. Попы кое-что подавали, но уже не чувствовалась та лёгкость расставания с денежными знаками, что была у их коллег с Адриатики. Чем ближе Борис приближался к Франции, тем попы становились всё жаднее и жаднее, что стало не на шутку тревожить его, ибо истина «Французы жадные!» как бы находила уже своё подтверждение. Так вот ты какой, город Сан-Ремо, где пел великий актёр Адриано Челентано! Стоит признаться, что все прелести того или иного путешествия сводятся к двум основным важным вещам: это вкусно пожрать и мягко поспать. Если эти два условия хотя бы частично удовлетворены, то взгляд на окружающую действительность может быть более или менее благосклонен. К сожалению, город итальянских соловьёв его не впечатлил, и он, подумав, что соловья баснями не кормят, отправился в первую попавшуюся церквушку в поиске самого обычного хлеба насущного или энной суммы денежных знаков, на которую можно было бы приобрести то, чем этот хлеб помазать.

Церковь, в которую он на этот раз попал, ничем от других особенно не отличалась. Разве что служитель божий в ней оказался непривычно откормленный итальянец с широко сияющей физиономией, но очень худой, как Кощей Бессмертный, который, как в сказке, заговорил с ним на хорошем русском языке, что поначалу даже обрадовало нашего Ивана-дурака. Но уже первые гримасы на лице этого падре насторожили блудного сына, и, не увидев привычного радушного выражения лица, он внутренне напрягся. Этот рыжеватый и плешивый старик, с веснушками вперемешку с печёночными пятнами на блёклом фоне, оказался… поляком, да к тому же в своё время изрядно «отдохнувшим» в сталинских лагерях. Разговор вообще не клеился, и это несмотря на то, что они могли хорошо друг друга понимать. Такой нерадушный приём настолько испортил настроение нашему герою, что он, махнув лениво рукой, пошёл прочь от этой жертвы сталинского террора. Отойдя на значительное расстояние от храма, он услышал, что его преследует какая-то шустрая бабушка в платочке, завязанном на русский манер. Ему было неудобно заставлять эту пожилую женщину долго бежать, и он остановился. Благообразная бабушка в белом платочке, из-под которого выбивались пряди седых волос, не добежав нескольких метров до него, стала что-то очень быстро говорить на польском языке и подала ему на дорогу пятитысячную купюру. Видимо, поп успел раскаяться в своей гордыне, или её материнское сердце ёкнуло.

Итак, на следующую ночь ему предстояло снова атаковать очередную границу, поэтому он очень нуждался в пополнении своих продовольственных запасов, и напоследок он отоварился в местной лавке. Согласно карте, туннель вдоль берега моря вёл прямо к КПП, разделяющему сопредельные государства. И до этого места велосипедист на своём шикарном велосипеде домчался как на настоящем «Феррари». Контрольные пункты расположились на просторной площадке, с правой стороны удачно огороженной неприступными скалами, а слева её омывали высокие волны бескрайнего моря. Впереди него стояла будка итальянских карабинеров, а чуть дальше маячил французский жандарм, мимо которого туда-сюда по дороге курсировали на своих иномарках местные граждане, небрежно показывая местным стражам границы свои пропускные ксивы. Ну а стражи в ответ всё время кивали головами в знак своего согласия, словно китайские болванчики. Пока карабинер был занят очередным автолюбителем, наш лазутчик обошёл его со стороны моря, и можно уверенно сказать, что никто не заметил его, неторопливо рулившего свой велосипед в сторону Франции. Но в отличие от своего итальянского коллеги этот глазастый француз непринуждённым движением руки поманил к себе нарушителя границы и после чего лениво указал ему жестом руки на итальянский пост карабинеров. Законопослушный лазутчик сам подошёл к карабинеру, чтобы покаяться в своём прегрешении, но служитель итальянской Фемиды, не став его слушать, всё так же, на французский манер, молча, ленивым жестом, указал ему направление в сторону туннеля, откуда он только что приехал сюда на своём шикарном велосипеде.

Было обидно до слёз возвращаться в Италию по длинному туннелю, снова дыша выхлопными газами. Благо, что под рукой была карта дорог, на которой чуть выше в горах отчётливо виднелась другая дорога, ведущая во Францию. Уже наученный горьким опытом, нарушитель границы не стал действовать наобум, а, дождавшись темноты, пошёл по шпалам железной дороги, которая шла параллельно со второй автодорогой. Возникло неудобство катить по железной дороге велосипед, на котором был тяжёлый рюкзак, но потом путник приноровился катить его по рельсу. В свете луны и романтичного мерцания звёзд, на высоте двухсот метров над уровнем моря он брёл навстречу своей судьбе, мирно ведя любимый велосипед, иногда бросая взгляд на бескрайнее море. Вдруг откуда ни возьмись… из тьмы на него выскочил мужик, вооружённый револьвером, и, крича что-то на французском языке, заставил лазутчика бросить велосипед и поднять руки вверх. Под дулом пистолета, его доставили в жандармское отделение и произвели в грубой форме обыск, вывалив на пол всё содержимое его рюкзака. В результате чего большая бутылка с оливковым маслом упала и разбилась. Узник пытался возмутиться, но, получив резиновой дубинкой по плечу, был вынужден подчиниться насилию и собственными майками вытирать пол от приятно пахнувшего оливкового масла. После его бросили в подземный каземат, с надписями на разных языках на облупленных стенах, и первым делам он, при помощи ключа от хабаровской квартиры, расписался как на стенах Рейхстага, выгравировав большими буквами: «Здесь был Борис. СССР». Мысленно готовясь к самому худшему, узник решил утром объявить голодовку протеста, но как только взошло солнце, его снова передали итальянским карабинерам, которые, в свою очередь, проверили содержимое его рюкзака и, увидев в нём, помимо кое-какой оставшейся после уборки одежды, пару килограммов спагетти, рассмеялись. Развернув нарушителя лицом в сторону Италии, карабинер, не сильно толкнув его в спину, сказал напутственно: «Чао, бамбино!» (Мол, проваливай). И пока они о чём-то оживлённо переговаривались, освобождённый узник, расположившись рядышком на скамейке, стал изучать атлас дорог Европы в поиске нового пути. Невольно он обратился к богу за помощью и, как ему казалось, правильно вознёс свой взор к небесам. Его взгляд упал на колокольню какой-то церкви, что оказалась на горе. Борис, сверив по карте своё месторасположение, увидел маленькую дорогу, которая вилась серпантином наверх к небольшому населённому пункту. Стало быть, колокольню этой церкви он и увидел в момент своего обращения к Господу Богу. Его велосипед так и лежал на насыпи, где он ночью бросил его в момент ареста. К полудню он добрался до этой церкви и зашёл в неё, чтобы поблагодарить бога и попутно позаимствовать у него спичек для костра, чтобы в укромном месте приготовить себе завтрак из спагетти без оливкового масла. Итальянское село было небольшим и располагалось прямо на высоком обрыве, и на дне пропасти, должно быть, протекал ручей, а по другую сторону ущелья была другая гора, чем-то напоминавшая своими рукодельными террасами фотографии непальских пейзажей.

В одном месте вниз вела довольно крутая тропа, которую веками топтали местные жители. По ней удалось спуститься не только ему самому, но перенести вниз свой велосипед, но куда труднее оказался подъём наверх. Старинные террасы, собранные из камней, быть может, во времена Средневековья, давно были брошены человеком и обильно обросли кустами колючей ежевики. Ему удалось вместе с велосипедом осилить лишь пару террас, но на третьем уровне произошёл обвал камней, и он рухнул с трёхметровой высоты на ковёр, сотканный из ежевики, а сверху его больно прикрыло тяжёлыми камнями и собственным велосипедом. Понимая своё бессилие перед очередным вызовом судьбы, он искренне, со слезами на глазах попрощался со своим верным средством передвижения и продолжил в одиночку восхождение наверх. Несколько раз он вызывал камнепад и вместе с камнями падал вниз на колючий ковёр, отчего его тело уже перестало воспринимать острую боль. Только к вечеру он добрался до вершины хребта, вдоль которого проходил высокий забор из колючей проволоки. И это тернистое препятствие на его пути было хоть и с трудом, но всё же успешно преодолено.

С французской стороны не было никаких террас, вниз вела широкая извилистая тропа. Оставаться на вершине хребта было чревато ненужными встречами, и альпинист поспешил спуститься вниз, к цивилизации. Не пройдя и пары сотен метров, он лично сам ещё раз убедился в том, что бог на свете есть! Неожиданно эта довольно широкая тропа резко повернула вверх, и пойди он по ней ночью или прокатись днём верхом на велосипеде, то непременно бы свалился в пропасть. «Чёртовы французы, хоть бы барьер здесь поставили!» – выругался он в сердцах. Уже смеркалось, когда он, весь исцарапанный до крови, побитый камнями, в пыли и в грязи, вышел к людям. Совершенно не обращая внимания на свой внешний вид, он стрельнул у первого прохожего сигарету, и тот в ответ ему, любезно улыбаясь, дал сразу несколько штук. Неподалёку на какой-то маленькой вилле росло одинокое персиковое деревце, увешанное шикарными белыми плодами. Надо думать, что оставлять эти шикарные персики было бы слишком вежливо и культурно. И вот когда на пляже небольшого городка под названием Ментон появился весь ободранный человек с ведром, полным персиков, то встречные отдыхающие почтительно отодвигались в сторону, чтобы дать ему свободно пройти к морской воде. «Культура!» – подумалось ему. Когда Борис обратился к рядом лежащему французу за сигареткой, то тот опять отсыпал почти полпачки. Эта страна ему начинала нравиться! Естественным было и то, что он не мог удержаться от того, чтобы не искупаться тёплым августовским вечерком в последних лучах заката. Тёплая вода показалась ему кипятком, и он взвыл от боли, что перепугало мирно купающихся граждан. «Зато дезинфекция хорошая!» – подумалось ему, и он, стараясь не обращать внимания на то, что солёная вода так больно щипала ему кожу, продолжил своё беззаботное купание. Такие короткие минуты счастья легко перевешивают чашу многодневных страданий, которые им предшествовали. Поверить трудно, что ещё совсем недавно он у себя в Хабаровске видел документальный фильм про княжество Монако, а теперь он завтра пойдёт туда, не спеша, после того как доест все свои персики. Ранним утром, как только забрезжил рассвет, путник, не мешкая, собрался в дорогу, чтобы через несколько часов пройтись мимо знаменитого казино Монте-Карло. Море шумело, душа пела, и жизнь казалась почти прекрасной, пока ему снова не захотелось есть. Поэтому он не сразу ринулся поглазеть на всякие достопримечательности знаменитого города, а пошёл к синему морю, чтобы сварить себе на завтрак итальянских макарон. Едва он развёл костерок, как услышал, что кто-то к нему обращается с шикарного балкона очень красивого дома: «Камарад, нет огонь!» Как будто каждый раз только русские жгли костры под его балконом, но как по щучьему велению одетый с иголочки лакей в ливреи принёс ему на серебряном блюде шикарный завтрак: хрустящие круассаны, нарезку из запечённого хлеба, клубничный мармелад, сливочное масло, стакан апельсинового сока фреш и полный кофейник шикарного кофе! Жизнь точно стала налаживаться! Да и само княжество его приятно впечатлило. В новой стране местные деньги ему бы не помешали, и, поднявшись на скалу, где разместилась резиденция несменного главы сельсовета, блудной сын снова отправился к своему Отцу Небесному в его земную канцелярию.

Как только блудный сын вошёл в кабинет к самому главному святому отцу, сходу выдохнул магическое слово: «Проблем!» – и сразу же получил на лапу местные пятьдесят франков. Далее он не стал надоедать доброму служителю культа и спустился со скалы, чтобы искупаться на местном пляже. Гулять так гулять, и по такому случаю Борис купил пачку «Мальборо», бутерброд с горячей сосиской и баночку пива. В этот момент его внимание привлекло странное зрелище, которое он отнёс к дежавю, т. к. видел уже подобную сцену в фильме «Фанфан-тюльпан» на экране телевизора. А тут прямо перед ним на площади стоял большой зелёный автобус с открытой дверью, вход в который охраняли два манекена в старинных военных нарядах, из рупора раздавались бравые военные марши, и, будучи человеком любопытным, он вошёл туда поглазеть. На стендах висело много фотографий бравых военных в зелёных беретах, что позировали с оружием на фоне пальм и африканских хижин. Ему подумалось, что идёт набор наёмников в отряды Боба Денара. Невольно вспомнился фильм «Ошибка резидента», в котором главный герой записался наёмником в Африку. Увидев за столом какого-то поджарого военного, наш путник, приблизившись, спросил его: «Африка? Криг? Ишь бин русишен! Яволь!» Военный кратко ответил ему: «Гуд! Русишен гуд!» – и дал какую-то визитную карточку. Трудно описать мысли нашего героя, но вдруг ему стало немного грустно, ведь он шёл в поиске богини Свободы, а тут ему светит колониальная война в Африке. Ну что поделать? Как там у французов? Се ля ви! Читать на местном языке он не умел, и он обратился за помощью к какой-то очень красивой блондинке, показав ей визитную карточку. Её реакция была приятно неожиданная! Гламурная красотка, восторженно посмотрев на него, пригласила сесть в шикарный «мерседес» с открытым верхом, повезла его вдоль берега моря. Со скалы он мельком увидел панораму большого города. Она лихо вела свою машину, очень скоро подрулила к подъезду неказистого здания и вдохновенно сказала: «Лежьён!»

В воротах появился высокого роста бородатый солдат, очень похожий на цыгана, и вместо «здравствуйте» спросил: «Цо, курва матч?» На что волонтёр ему вежливо ответил вопросом: «Здесь на войну берут, добрый пан?» Долговязый солдат рассмеялся: «Руцкофф!» – и пропустил волонтёра во двор. Они вошли в какое-то канцелярское помещения, где тотчас был составлен какой-то документ. Долговязый оказался югославом и довольно сносно говорил на русском. Он достаточно чётко объяснил новоприбывшему дальнейший план действий на завтра и правила поведения в расположении Иностранного легиона, которые сводились к следующему: «Сиди тихо и жди, когда позовут. В холодильнике ты кушай, что хочешь, но только моё пиво не трогать, это я его купил!» В казарме, куда его привели, уже было три человека, одетых в старые спортивные костюмы синего цвета. Один из них был поляком по фамилии Коровьев, второй словак Питер, а третий был мадьяр, которого уже на следующий день отсеяли после медицинского осмотра, что проводился в большом госпитале. Долговязый легионер пояснил, что в легион не принимают новобранцев со шрамами на теле, с плохим зрением и с нехваткой большого количества зубов. Благодаря этому медицинскому осмотру Борис выяснил для себя, что он здоров и в дороге потерял почти пятнадцать килограмм живого веса и по возвращению из госпиталя решил срочно восполнить потерянное, оккупировав себе место около небольшого холодильника. Эти зажравшиеся новобранцы складывали в холодильник десерты и сыры в упаковках, что не съедали во время обеда. Поэтому, следуя указаниям долговязого, изголодавшийся путник в течение трёх следующих дней помимо полагавшихся ему обедов и ужинов буквально съедал всё, что накапливалось в холодильнике много дней, подчистую, за исключением пива в маленьких бутылочках. Больше там ловить было нечего, поэтому он легко покинул это тёплое и сытое местечко, когда их троих новобранцев долговязый повёз в Марсель на главный приёмный пункт. В течение этих трёх дней он, словно губка, впитывал всё, что ему рассказывал о легионе поляк Коровье, тоже неплохо говоривший на русском языке. В общем, ему стало ясно, что если ему повезёт, то его примут в настоящую французскую армию и в Африку можно будет за деньгами съездить. Дорога из Ниццы до Марселя, где располагался главный приёмный пункт для новобранцев, они проделали на машинке жандарма Луи де Фюнеса, и на это ушло несколько часов, за которые он реально насладился красотами Франции, что прекрасно воспринимались на сытый желудок.