Все происходило столь стремительно, что я оцепенела, а потом забилась с удвоенной силой, уже не церемонясь. Укусила за нижнюю губу, потом, чуть откинув голову, нанесла удар лбом. От такого «хука черепом» у меня чуть искры из глаз не посыпались, но одну рыжую попаданку, желавшую поскорее выбраться из слишком горячих объятий, это не смутило: колено попало точно в пах.

Брок застонал сквозь зубы и проснулся. Ну еще бы: к такой побудке мало кто останется равнодушным.

Дракон распахнул глаза, и я поняла две вещи: во-первых, возможно, в этом мире будущей популяции драконов только что был нанесен серьезный урон, а во-вторых, даже у проснувшегося Брока желание не пропало. Слишком уж много в его заострившихся чертах проступило откровенного, хищного, голодного, первобытного.

Я медленно перевела дыхание. На лбу наверняка будет шишка. Да и из носа Брока потекла кровь. Но, казалось, дракону это безразлично. Как и то, что он уже не спит, не грезит и должен вроде как понимать, что все происходящее — реально. Чудилось, что еще миг — и он набросится на меня, распластает на траве, наплевав, что вокруг — спящий лагерь. Просто накинется и подомнет под себя.

Но Брок все же выдохнул и, приложив немалые усилия, спросил:

— Что. Ты. Тут. Делаешь.

— На звезды гляжу и чувствую, как ты проявляешь ко мне симпатию. Животом — особенно сильно чувствую, — зло выпалила я. — А если проще — подвергаюсь изнасилованию.

— Я не… — Он осекся на полуслове и, видимо, прислушиваясь к собственным ощущениям, с подозрением воззрился на мою до неприличия задранную рубаху.

— Я тебя успокоить хотела, ты опять метался в кошмаре, а в результате… Схватил, подтащил и начал использовать.

Дракон приложил ладонь к носу, потом с сомнением посмотрел на кровь, оставшуюся на пальцах. Когда он поднял на меня взгляд, в нем без слов читалось, что не больно-то такую драчливую и поиспользуешь…

А меня с запозданием начали одолевать сомнения: слишком уж Брок действовал… Нет, не привычно, но так, как шагает путник по тропе, которую однажды уже прошел — уверенно, не сомневаясь на поворотах.

Я буквально впилась взглядом в его лицо. Та ночь с маковым молоком, будь оно неладно… Ящер со своим хвостатым благородством мог ведь и солгать. Или не солгал? Может, этот дракон со всеми и по первому разу такой напористый и уверенный?

Нет, я знала один точный способ проверить: а была ли полностью совместная ночь? Но, увы, одноразовый тест на невинность махал мне белым платочком: в свое время я была достаточно любопытной, чтобы остаться целомудренной. Поэтому успела избавиться от того, что ранее считалось девичьим достоинством, а в веке двадцать первом — стало скорее недостатком.

И вот теперь… Оставалось разве что усмехнуться, вспомнив, как когда-то на лекции разбирали этот интересный медицинский факт и бытующее по его вине устойчивое выражение: «до свадьбы заживет». Именно этими словами развратные хлопцы сманивали невинных необразованных деревенских барышень, уверяли, что «все срастется», и шептали на ушко прочие убедительные доводы, отлично приводящие к горизонтальному и обнаженному времяпрепровождению.

Сейчас задумалась, как ответить на вопрос: «Было ли у нас с Броком что-то более существенное, чем поцелуи?» Журналистская натура ехидно подсказывала единственно верный ответ: «Частично».

Зато наших соседей дилеммы не мучили. Чей-то сонный голос проворчал:

— Или уже займитесь делом, или не мешайте честным людям спать! — а потом этот же комментатор усовестил уже конкретно Брока: — Да, девка у тебя точно — огонь, ложиться на нее, что на шипящие угли, но ты вроде как с пламенем дружен…

Дракон не сказал ничего, только посмотрел. Советчик мгновенно заткнулся, а спустя пару секунд так выразительно захрапел, что удостоился тычка от соседа, который лежал рядом.

Я почувствовала, как жар идет по щекам.

Но кое-что все же не давало покоя. В первый раз Брок едва не придушил меня в бреду. Когда его успокаивал Йон — я тоже не заметила повадок мартовского кота, почему же сейчас…

— Ты это специально? — спросила я почти наугад. — Мстишь за вчерашнюю ночь?

Как оказалось, попала в яблочко. Непробиваемый дракон фыркнул, а потом признался:

— А что я должен был подумать, если проснулся, а ты прижимаешься ко мне? Решил или продолжить вчерашнее, или проучить…

— А до того как проснулся? — начала допытываться я.

Судя по тому что Брок нахмурился, вопрос ему жутко не понравился, но он все же ответил:

— Сначала был кошмар. Один и тот же, что снится из ночи в ночь. А потом накрыло спокойствие, словно густой утренний туман, который окутывает молочной дымкой настолько плотно, что не видишь собственных пальцев. Кошмар ушел, но ярость и отчаяние так до конца и не улеглись…

«И перешли из фазы „сражайся“ в фазу „размножайся“ без промежуточных остановок», — домыслила я то, что так и не озвучил дракон. Все с вами ясно, господин крылатый.