– Вот это по-нашему, – расплылся в беззубой ухмылке старикан. – Садись, парень, сейчас прописку оформлять будем.

Пили впятером. Из завязавшейся беседы выяснилось, что здоровяк Коля – бывший полковник КГБ, оказавшийся не у дел и клявший новые порядки на чём свет стоит; дед Евсей (так звали старика) – коренной питерец, на волне приватизации за бесценок продавший свою квартиру, а деньги пропивший. Двое других пили водку молча и о себе рассказывать, по-видимому, ничего не собирались.

– Ну а ты чего молчишь? – прошамкал дед Евсей, обращаясь к Петру и хрустя солёным огурцом. – Из каких краёв будешь?

– Местный я. Из этого самого города.

– Местный? А какого хрена здесь ошиваешься? Топал бы до дому, до хаты.

– Нет у меня дома. И идти мне некуда.

Больше он ничего рассказывать о себе не стал. Впрочем, и рассказывать-то было нечего.

Заснули здесь же, у костра. А утром он снова побежал за водкой.

За те несколько дней, что он провёл в «бомжеубежище». Он сильно пристрастился к спиртному. Пил либо в компании новых знакомых, либо в одиночку. Деньги таяли с неимоверной быстротой.

Как правило, днём бомжи отправлялись на промысел, а вечером вновь собирались у костров. Так и текла их жизнь – бесцельно, тупо, в пьяном угаре.

Вот в один из таких сырых вечеров и объявился у их костра доктор. Он действительно был врачом из местной городской больницы, а сюда, в «бомжеубежище», наведывался исключительно из альтруистических побуждений. С каждой получки покупал несколько бутылок водки и поил местных бродяг, за что и был здесь всеми уважаем и почитаем. Некоторым из них походя оказывал необходимую медицинскую помощь, а двоих или троих, которые нуждались в более серьёзном лечении, на свой страх и риск пристроил к себе в больницу.

Было ему лет тридцать семь – сорок, носил бороду и страшно любил выпить.

Доктор вырос из темноты и присел у костра.

– Здорово, мужики. Примете в свою компашку?

– Такому гостю мы всегда рады, – оживился дед Евсей, узнав в незнакомце их общего благодетеля. – С чем пожаловал?

– Как всегда. – Доктор вынул из сумки три бутылки водки. – Пей, мужики, сегодня я у вас за виночерпия.

– Хороший ты мужик, понимающий, – сказал полковник Коля. – Вот только не балуешь ты нас своими визитами.

– Так я ж не Рокфеллер, чтоб поить вашу братву каждодневно, – рассмеялся доктор.

– А ты так, налегке, заходи. Без спиртного.

– Тебе у нашего костерка всегда место найдётся, – добавил дед Евсей. – Фигурально выражаясь, имеешь ты здесь, в нашем бомжатнике, пожизненную ренту.

Доктор тем временем был занят откупориванием бутылки.

– Вся эта водка – дерьмо, – мрачно заявил полковник. – К стенке поставил бы того подлеца, который её выдумал.

– А зачем же её пьёшь?

– Так ведь и жизнь – тоже дерьмо…

Все рассмеялись.

Принесённые доктором бутылки опорожнили в считанные минуты. Доктор пил наравне со всеми.

– Болящие есть? – поинтересовался он, когда всё было выпито.

– Геморрой у меня, – отозвался дед Евсей.

– На заднице сидишь много, – отмахнулся доктор.

– А на чём же мне сидеть? – огрызнулся дед.

– Да нет у нас здесь больных, – сказал полковник. – Это вон у того костра, – он махнул рукой в пустоту, – мужик животом мается. Какой-то гадости обожрался, того и гляди, коньки отбросит. Несёт его в тридцать три струи.

– Посмотрим.

Доктор поднялся и растворился в темноте. Через четверть часа он вернулся.

– Всё, жить будет. Напичкал его таблетками. Завтра к утру полегчает.

Тут взгляд его остановился на Петре.

– Новенький?

* * *

К тому часу он был уже изрядно пьян, и на вопрос доктора смог лишь кивнуть.

Доктор с интересом изучал его.

– Откуда же ты такой взялся?

– Да здешний он, – пояснил дед Евсей. – Приблудился вот на днях.

– Вот оно что!

Больше доктор к нему не обращался, хотя изредка продолжал бросать на него любопытные взгляды.

На следующий день страшно болела голова. Он провалялся у потухшего костра до полудня, затем попытался подняться, но внезапно пронзившая правый бок острая боль заставила его со стоном рухнуть на землю. Он был один: ни деда Евсея, ни полковника, ни других его соседей по костру в «бомжеубежище» не было. Видать, подались в город на заработки и поиски пропитания.

Доктор объявился ровно в час. Он вырос перед ним так же внезапно, как и накануне вечером. Присев на корточки, долгим участливым взглядом рассматривал лежащего у его ног человека. Потом достал из кармана плаща начатую бутылку водки, налил полстакана и протянул Петру.