В-третьих , существуют страны, постаравшиеся создать подлинно мусульманский уголовный процесс, полностью основанный на нормах шариата. К ним прежде всего относятся Саудовская Аравия и Иран.

Так, ст. 1 Закона об уголовном процессе Саудовской Аравии от 3 ноября 2001 г., являющегося аналогом УПК, гласит: «Судья обязаны применять принципы шариата в том виде, в котором они вытекают из Корана и Сунны, для разрешения дел, переданных им на рассмотрение. Они должны также применять законы, установленные государством, в той мере, в которой они не противоречат Корану и Сунне, и должны следовать процедуре, предусмотренной данным законом». В ст. 3 Закона 2001 г. провозглашается, что «никакое наказание не может быть возложено на лицо, кроме как за совершение деяния, запрещенного и наказуемого либо принципами шариата, либо государственным законом, и только после того, как данное лицо будет признано виновным на основании вступившего в законную силу решения, вынесенного после проведения судебного разбирательства в соответствии с правилами шариата». Впрочем, сами по себе данные положения скорее свидетельствует о стремлении саудовского законодателя свести воедино положения мусульманского права с современными международными стандартами в сфере уголовного судопроизводства, в данном случае с презумпцией невиновности. Другие закрепленные в Законе Саудовской Аравии об уголовном процессе принципы выглядят еще более универсально, даже не упоминая о мусульманской специфике. Так, в соответствии со ст. 2 Закона «никто не может быть арестован, обыскан, задержан или заключен под стражу в качестве наказания, кроме как в случаях, предусмотренных законом». Если обратиться к более конкретным положениям данного Закона, то ни нормы об «обвинительном акте», который направляется в суд представителями «бюро расследования» и прокуратуры, действующими в «публичных интересах», ни нормы о flagrante delicto, применяемые в случае совершения преступления в условиях очевидности, ни нормы о доказательствах и мерах пресечения и др. ничем не выделяются с точки зрения универсальной юридической техники, применяемой в других странах. Более того, в некоторых положениях Закон об уголовном процессе Саудовской Аравии представляет собой блестяще выполненный «сравнительно-правовой слепок» с западных уголовно-процессуальных систем при явном преобладающем влиянии американской модели. С точки зрения уголовно-процессуальной техники, мусульманская специфика здесь прослеживается с трудом, если не считать процитированных положений ст. 1 и ст. 3 Закона об уголовном процессе. Другое дело, что новый саудовский уголовный процесс не знает, например, судебного контроля в ходе досудебного производства, предпочитая ему прокурорское санкционирование соответствующих действий. Однако отсутствие надлежащих судебных гарантий никак не свидетельствует об особой мусульманской модели уголовного судопроизводства (их не было, например, и в СССР).

Уголовный процесс Ирана после так называемой «Конституционной революции» 1905–1911 гг., создавшей конституционные основы независимого иранского государства, в течение большей части ХХ столетия развивался в русле классических континентальных традиций. Первый современный УПК Ирана 1912 г. был разработан под влиянием французской уголовно-процессуальной модели. Это влияние ощущалось и в дальнейшем, что в немалой степени связано с высоким уровнем иранской уголовно-процессуальной науки и ее интересом к изучению достижений европейской континентальной уголовно-процессуальной мысли, ярким образцом которой являлась Франция. Однако вторая иранская революция – Исламская революция 1979 г., приведшая к свержению шаха Ирана, резко изменила вектор развития иранского уголовного процесса. На первом этапе новая религиозная власть постаралась почти полностью отказаться от институциональных основ «старого» уголовного судопроизводства, построенных на европейских началах. Заменить их должна была своего рода «чистая» мусульманская модель уголовного процесса. Так, сразу после событий 1979 г. в Иране были упразднены прокуратура и суды общей юрисдикции, место которых заняли революционные трибуналы, призванные защищать религиозные основы нового иранского государства. Но вскоре наступил частичный возврат к прежним уголовно-процессуальным ценностям и институтам европейского происхождения. Уже в 1982 г. восстанавливаются суды общей юрисдикции. С этого времени в Иране действуют две «параллельные» системы судебных инстанций по уголовным делам: суды общей юрисдикции, где рассматриваются дела об общеуголовных преступлениях, и революционные трибуналы, где рассматриваются дела о преступлениях против ислама, преступлениях политического характера и т.п. Закон от 6 июля 2002 г. восстановил иранскую прокуратуру, вернув ей многие полномочия, существовавшие до 1979 г. В промежутке между этими событиями был принят УПК Ирана 1999 г. С одной стороны, он начинался с положений о том, что «всякое преступление имеет божественную природу» (ст. 2), разграничивая три категории преступлений, каждая из которых подчиняется особому уголовно-процессуальному режиму: а) преступления, наказания за которые определяются мусульманским правом (шариатом); б) преступления против интересов общества и «общественной дисциплины»; в) преступления против личных прав индивидов и корпораций. Первые статьи УПК Ирана 1999 г., как и в случае с саудовским уголовно-процессуальным законодательством, проникнуты стремлением показать особую мусульманскую природу национального уголовного процесса. С другой стороны, дальнейшее ознакомление с этим Кодексом позволяет обнаружить немало уголовно-процессуальных конструкций, которые сложно считать мусульманскими. Разграничение трех видов уголовного преследования (в публичном, частном и частно-публичном порядках), институт гражданского иска в уголовном деле, проведение дознания судебной полицией, фигура следственного судьи и многое другое демонстрируют наличие преемственности с континентальной (французской) уголовно-процессуальной техникой, от которой после 1979 г. законодатель стремился отказаться. Есть, конечно, и специфика. Так, ответственность за проведение предварительного следствия лежит на председателях судов, которые вправе либо действовать сами, либо поручить производство следствия своим помощникам или следственным судьям. Формально на председателей судов возложена и функция уголовного преследования, поэтому прокуратура после ее восстановления подчинена судебной власти: назначение и смещение прокуроров находится в ведении руководителей судебных органов. С технической точки зрения, иранский уголовный процесс принадлежит континентальной модели судопроизводства. В каком-то смысле можно сказать, что судебный характер предварительного следствия доведен здесь почти до абсолюта.

В феврале 2014 г. в Иране был принят новый УПК, вступивший в силу в июне 2015 г. Пристальное внимание к его разработке (она длилась почти 10 лет, начавшись вскоре после принятия УПК 1999 г.) и принятию проявили разнообразные международные правозащитные организации. Не ломая традиционной структуры иранского уголовного процесса, УПК 2014 г., во-первых, восстановил уголовно-процессуальную роль прокуратуры, прежде всего при производстве предварительного расследования. Во-вторых, он заметно укрепил права обвиняемого, расширив доступ защитника на предварительное расследование, предоставив обвиняемому право на молчание и т.п. 241 Видеть в этом какую-либо мусульманскую специфику не приходится. Речь скорее идет о еще большем сближении иранского уголовного процесса с западными моделями, причем не только в техническом, но и в идеологическом смысле.

В целом на примере почти всех неевропейских систем уголовного судопроизводства, независимо от их национальных, исторических, идеологических или религиозных особенностей, видно, что уголовно-процессуальная техника, которую принято называть «западной», на самом деле является не столько западной, сколько универсальной. Она в полной мере обнаруживается даже в странах, намеренно дистанцирующихся от европейских подходов к стандартам уголовного судопроизводства, что, в частности, проявляется там, где действует «чистый» мусульманский уголовный процесс (Саудовская Аравия и Иран). Поэтому о полной автономии мусульманской модели уголовного процесса можно говорить лишь в идеологическом (религиозном), но не техническом смысле.

Галкин Б.А. Советский уголовно-процессуальный закон. М., 1962; Волженкина В.М. Нормы международного права в российском уголовном процессе. СПб., 2001; Уголовно-процессуальное право: понятие, содержание, источники // Материалы научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора Д.С. Карева. М., 2006; Головко Л.В. Материалы к построению сравнительного уголовно-процессуального права: источники, доказательства, предварительное производство // Труды юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Кн. 11. М., 2009. С. 227–360; Еникеев З.Д., Васильева Е.Г., Шагеева Р.М., Ежова Е.В. Вопросы уголовного судопроизводства в решениях Конституционного Суда Российской Федерации. М., 2011; Bingham T. The Rule of Law. London, 2011.

Следует отметить, что до сих пор нет единства мнений по вопросу о содержании понятия «источник права». В отечественной науке теории государства и права предлагается различать:

1) источник в материальном смысле (материальные условия жизни общества, формы собственности, интересы и потребности людей);

2) источник в идеологическом смысле (различные правовые учения и доктрины, правосознание и т.д.);

3) источник в формально-юридическом смысле 242 .

В зарубежной литературе также подчеркивается широкое значение термина «источники права» (англ. sources of law; нем. die Rechtsquellen; фр. sources du droit). Например, в правовой доктрине Шотландии принято делить источники права на следующие группы: исторические, формальные (которые в свою очередь разделяются на основные формальные источники (the major formal sources) и второстепенные формальные источники (the minor formal sources)) и квазиисточники (quasi-sources) 243 .

Поэтому сразу необходимо оговорить, что здесь нас интересуют только формальные юридические источники права (формы права).

Юридическими источниками, или формами права, являются официальные формы выражения и закрепления (изменения или отмены) правовых норм, действующих в данном государстве 244 . Каждая правовая система имеет свои приоритеты в сфере источников права. Следовательно, в зависимости от традиций, политической ситуации, уровня развития правовой науки и законодательства каждое государство будет иметь свой уникальный каталог источников права. В современных государствах основными источниками, или формами, официального выражения и закрепления норм позитивного внутригосударственного права выступают: