Максим же медленно переваривал произошедшее.

По всему получалось, что он вошел в это помещение человеком без роду и племени с самовольно присвоенным воинским званием X класса. И уже спустя каких-то полчаса получил чин VII класса, обретая потомственное дворянство. Да не просто повышен, а переведен в гвардию. И не абы каким армеутом , а по ходатайству полка, то есть, принятый коллективом. А сверх того осыпан наградами с головы до ног, включая два ордена Святого Георгия и Владимира за боевые заслуги, что само по себе было очень солидно. Не каждый генерал имел такой набор.

Он хотел славы? Он ее получил. Полное ведерко. Как говорится – кушай не обляпайся. А то ведь и голова закружиться может, теряя ощущение реальности.

– Вы хотите что-то сказать? – Поинтересовался Николай Александрович молчаливому офицеру, застывшему словно статуя.

– Служу Императору! – Это единственное, что Максим смог выдавить из себя. Но громко и энергично. Так, словно он унтер, поднимающий роту по тревоге.

– Хорошо служите.

– Рад стараться Ваше Императорское Величество!

Но на этом награждения не закончились.

Максиму была установлена полная пенсия Капитула российских орденов в обход очереди, то есть, шестьсот пятнадцать рублей в год. Не так уж и плохо, учитывая тот факт, что многие кавалеры ожидали куда меньшей пенсии по тридцать-сорок лет. Кроме того, все первоначальные взносы в орденскую казну брал на себя Император, как и изготовление наград. То есть, их вручали уже готовыми, а не дозволяя заказать за свой счет. А это, само по себе, очень немалая премия.

За открытие способа лечения гнойных ран в полевых условиях лейб-гвардии ротмистр получал подарок с руки Императора – классический кабинетский перстень с вензелем. За спасение пленных русских воинов его жаловали малым гербом Суворовых-Рымникских. То есть, самой старой его частью с кирасой, шпагой и стрелой. И девизом: «За веру и верность».

Также ему была выделена казенная квартира в Петрограде для проживания без срока и премия за трофеи в размере три тысячи рублей. Четыре же нарукавные нашивки «за ранение» даже и отмечать не следовало бы, ибо на фоне всего озвученного они шли как простое дополнение к мундиру.

Когда же Император вернулся на трон - за дело взялись союзники.

Французы дали орден Почетного легиона третьей степени в обход пятой и четвертой. То есть, отметив исключительность подвига . Англичане выдали свою высшую воинскую награду - крест Виктории от имени Парламента и государства и орден Заслуг с мечами от Эдуарда VII лично. Кроме того, Максим был награжден VI степенью ордена Святого Иоанна Иерусалимского за очень важное и своевременное открытие в медицине. То есть, он стал эсквайром Мальтийского ордена при посредничестве англичан.

Сербия выдала орден Белого орла с мечами, Черногория – Князя Даниила I, Бельгия – Леопольда II. Все третьей степени. Даже японцы отметились, вручив по совокупности орден Священного сокровища пятой степени. Для них вообще-то было не характерно награждать солдат европейских союзников, но Максима-сан смог впечатлить самого Императора…

Дальше был банкет и прием по случаю, на котором лейб-гвардии ротмистр Максим Александрович Суворов, на негнущихся ногах, обвешанный орденами словно рождественская елка, чувствовал себя невероятно странно. Он был ошарашен. Смущен. Подавлен. Восхищен. И даже испуган в какой-то мере.

Помня о его ране, его сильно задерживать не стали.

Он вышел из дворца, сел в пролетку и отправился на выделенную ему казенную квартиру. Хорошее расположение. Пять комнат. Очень недурная обстановка. Старый солдат-ветеран в качестве слуги за казенный счет.

Но на этом ничего не закончилось. Весь последующий вечер и даже ночь прибывали подарки и поздравления от всяких разных людей. Отметились даже Великие князья, не говоря уже о прочих. Дарили все подряд. Кто-что. И деньги, и дорогое французское вино или коньяк и так далее. А утром восьмого ноября пришло письмо от Татьяны, где она поздравляла его от себя лично и писала массу всякой нежности и лирики. Ну и шутливых замечаний, описывая в красках какой переполох в госпитале подняли их публичные «обнимашки». И о том, что она скучает, напоминая без всякого стеснения про его обещание не уезжать из России…

Максим уронил руку с ее письмом на диван и откинулся на спинку.

Он был готов к чему угодно, только не к такому повороту дел. Уже обдумывал планы о бегстве из страны, в которой, как он считал, его не ждет ничего, кроме забвения и унижения. Даже прикидывал варианты бегства из тюрьмы. Однако сейчас, осыпанный наградами с ног до головы и держа письмо Татьяны он уже так не думал.

Лейб-гвардии ротмистр сидел с совершенно дурацкой улыбкой и пытался понять, что ему дальше со всем этим делать. В его голове творился натуральный когнитивный диссонанс с коренным сломом всех шаблонов. Но, так ничего и не придумав, он решил навестить свою новую маму, дабы выразить ей благодарность. В конце концов, она этим жестом сделала для него очень многое. Ну и попросить совета…