Мне не оставалось ничего другого, кроме как поддерживать общую линию. Я перестал делить эфиры на утренние, дневные и вечерние, я просто садился и нес в микрофон все, что приходило в голову, понятия не имея, слушает ли меня вообще кто-нибудь. А что мне еще было делать?

— …А еще двадцать первого апреля бахаи празднуют Первый день Ридвана. Вы спросите меня, дорогие радиослушатели: «Ок, Антон, что еще за бахаи»? И правильно спросите — кого же еще спросить, когда нет гугла? Бахаи, дорогие мои, это такая странная секта, претендующая на звание настоящей крутой религии. Бахаизм синкретичен — не путать с кретинизмом! — и «экстремально иррационален». Нет, это не значит, что они прыгают в Великое Ничто с тарзанки на лыжах, просто они считают, что бог настолько непознаваем, что нефиг и дергаться, поэтому сильно экономят на святых писаниях. Чтобы окончательно сдвинуть вам крышу, упомяну, что бахаизм — ветвь бабизма, но бабы тут совершенно не при чем, а священная книга бабистов — Персидский Байан. «Дайте в руки мне байян», — скажете вы и будете правы, хотя этот совершенно другая история…

Вернувшись с реки, я пришел на угол Блаватской, дом сорок два и набирал пятизначный номер до тех пор, пока занавеска не перестала шевелиться, а трубка не была снята.

— Здравствуйте, Антон, — сказал неуверенно детский голос. — Знаете, вы мне снились. Я подумала, наверное, вы не маньяк — во сне вы совсем не выглядели злым.

— А как я выглядел?

— Немножко глупо, — хихикнули в трубке. — Простите. Но вы были босиком и в такой смешной одежде…

Не вижу ничего смешного в камуфляжных шортах, но почему бы и нет, в конце концов.

— Ты не хочешь выйти погулять? — сказал я, поневоле чувствуя себя коварным педофилом, выманивающим жертву. Проклятые штампы.

— Я не могу, — ответила девочка очень серьезно. — Я не знаю, как.

— Хорошо. Подожди, не клади трубку, я попробую… — я, не прекращая разговаривать, обогнул дом со двора и зашел в угловой подъезд. Связь, к моей досаде, прервалась — покрытие тут действительно было так себе, и дом заслонил базовую станцию. Я поднялся на площадку первого этажа и обнаружил, что дверей на ней нет. Видимо, когда квартиры продали под магазины, их заложили кирпичом и заштукатурили — одна сплошная, крашеная синей масляной краской стена.

Я вышел на улицу и снова позвонил, но бездушный голос ответил: «Неправильно набран номер».

Когда я обогнул дом, на месте окон квартиры была пыльная витрина с табличкой «Аренда», сквозь которую можно было разглядеть внутренности неудачливого пидор-бутика «Веселые ребята». Вероятно, где-то там внутри скрывалось и швейное ателье, но его не было видно. Потоптавшись у входа, я пошел на работу — а что мне еще оставалось делать?

— …А еще в этот день отмечают Международный день культуры. И не надо хвататься за пистолет и другие места, даже несмотря на то, что его Рерих придумал, будь он неладен. Кстати, чтоб вы знали — добрый Рерих в первую очередь имел в виду, что при войнах и прочих массовых смертоубийствах культурные памятники должны не разрушаться, а переходить победителю целыми и невредимыми. Смыл кровь из шланга — и пользуйся. Собственно, об этом и есть тот самый «Пакт Рериха», иначе «Положение о защите объектов», в честь которого праздник. Чтобы культурный объект не разрушили случайно, перепутав с сортиром или забегаловкой, Рерих придумал специальный знак, как будто зайчик в ямку насрал. Им предполагалось маркировать ценные сооружения, для последующего учета и реализации. Позже его стыдливо переименовали в «знамя мира».

Два раза удалось дозвониться до Анюты — в первый раз она категорически отвергла предложение встретиться, твердо сказав: «Завтра, Антон, все завтра, я занята!», во второй — разговаривала вежливо, но очень странным тоном. Мне показалось, она не может вспомнить кто я такой, и ей от этого неловко — во всяком случае, она все время сбивалась на «вы» и постаралась свернуть разговор как можно быстрее.

Оба раза я все бросал и несся на улицу Блаватской — но находил там только унылую пыльную витрину с манекеном. Кафе «Палиндром» не появлялось, квартира девочки тоже. Я ждал, набирал безответные номера и возвращался обратно, к своему микрофону — потому что делать больше было действительно нечего.

— …День открытия спирта! Об эксклюзивном праве на этот праздник спорят медики и химики. И те, и те — большие любители… науки. На самом деле это общий праздник. Хотя процесс дистилляции спирта описывал еще Аристотель, но перс Ар-Рази, который в VI веке догадался разбавить его и выпить, был знахарь-алхимик. В Европе пить «Spiritus vini» сообразили далеко не сразу, и долгое время он считался просто хорошим растворителем, как сейчас ацетон. Но уж когда распробовали…

На этом фоне застывшим островком нормальной жизни казался «Поручик» — наверное, потому, что в нем нет окон. Там точно так же пили, играли, хватали за жопы стриптизерш — только делали это теперь все с каким-то истерическим самозабвением. И пили как не в себя, и играли до трусов, и девок пялили уже чуть ли не в коридорах. Но все так же невозмутимо наливал за стойкой Адам, и все так же упорно потреблял наливаемое Славик, а что еще нужно для иллюзии стабильности?

Славик старался утешить меня как мог — рассказывал, что Всемирная организация здравоохранения признала любовь психическим отклонением и внесла это чувство в реестр заболеваний под пунктом «Расстройство привычек и влечений неуточненное».

— Вот посмотри! — воздевал он к потолку невесть откуда выдранную вырезку. — Цитирую, внимай. Официальные симптомы болезни «любовь».

«Навязчивые мысли о другом человеке», — есть такое!

«Резкие перепады настроения», — и это наблюдаю!

«Жалость к себе», — ты, конечно, воспитан в ложной патриархальной парадигме «мальчики не плачут» и шифруешься, но друзья-то видят!

«Завышенное чувство собственного достоинства», — вот тут не знаю… — засомневался Славик. — Это у тебя, по-моему, врожденный дефект, так же как следующий симптом: «Необдуманные и импульсивные поступки».

— Что там дальше, друг Антон? — спросил заинтересовавшийся Адам.

— «Прерывистый сон и бессонница», — я свечку не держал, но выглядишь ты, откровенно говоря, не очень…

— «Синдром навязчивой идеи», — вот уж точно, навязчивой! А ты вообще уверен, что эта твоя Анюта на самом деле была?