— Что было потом? Ты вернулась в школу? Там тебе сказали что-нибудь? — спросил Стивен.

— Следующие несколько дней мать почти все время плакала. Кажется, я просто ушла в себя, замкнулась, во всяком случае, я не могу вспомнить ничего определенного о том времени. Но отец, должно быть, все-таки испытывал угрызения совести, потому что некоторое время спустя он заявил, что таким образом защищал меня. Дескать, если бы тех мужчин поймали и выдвинули против них обвинения, то в суде больше всех пострадала бы я, независимо от того, осудили бы тех людей за изнасилование или нет. На меня начали бы показывать пальцем, и это клеймо осталось бы на всю жизнь.

— Уверен, что от этого тебе не стало легче, — отозвался Стивен, продолжая крепко обнимать ее.

— Нет, конечно. Если бы он извинился за свою грубость в тот вечер, тогда все могло бы быть по-другому. И только много лет спустя, когда я стала свидетельницей судебных разбирательств в делах об изнасиловании и своими глазами увидела, через что приходится пройти жертве, вот тогда я поняла, что у отца могли быть основания говорить так.

— Ты кому-нибудь рассказала тогда о том, что с тобой случилось? — спросил Стивен.

— Нет, никому, — ответила она, уткнув лицо в его пиджак. — Даже Серене и Роберту. Если не считать моих родителей, ты — единственный, кто знает об этом.

— Это очень страшная тайна, и тебе пришлось носить ее в себе, — сказал он. — Как же ты выдержала?

— Просто я планировала свой побег, — ответила она, высвобождаясь из его объятий. — Я работала, как проклятая, чтобы получить отличные оценки на экзаменах той весной. Университет казался мне землей обетованной, возможностью удрать из дома, и я намеревалась поступить туда любой ценой. Я сказала себе, что если провалюсь, то стану таким же бесполезным существом, как мой папаша.

Внезапно она рассмеялась, и Стивен испуганно посмотрел на нее.

— Не беспокойся, — заявила она, увидев выражение его лица. — Я еще не сошла с ума, просто вспомнила о том, как славно я расквиталась с Монти. Не думаешь же ты, что ему все сошло с рук? — Бет усмехнулась. — Поступив в университет, я дала ему ясно понять во время своих редких посещений, что приезжаю домой только ради матери. Он никогда не слышал от меня с тех пор доброго слова. Отец старел и слабел, а я вела себя с ним так же бесчувственно, как и он со мной когда-то. Я насмехалась над его болячками, унижала его, как только могла. Я дала ему понять, что говорила о нем в деревне, и вскоре он перестал туда ходить. Я забирала мать на каникулы и оставляла отца одного, чтобы он сам обслуживал себя. Потом, когда мама умерла, я заявила своему папаше, что ему придется согласиться отправиться в дом для престарелых, в противном случае я угрожала рассказать Роберту историю с изнасилованием. Это добило его окончательно, он никак не хотел, чтобы его сын узнал об этом. Серена с Робертом были потрясены легкостью, с какой отец согласился на этот переезд, тем более что он распорядился продать дом, чтобы заплатить за свое содержание там.

Стивен ощутил некоторую неловкость. Ее отец и вправду был чудовищем, но носить камень за пазухой все эти годы, чтобы потом шантажировать пожилого мужчину, почти старика, — это показалось ему немного чересчур.

— Пора забыть об этом, Бет, — сказал он, и мысли его вернулись к Сюзанне и к тому, чем закончилось ее желание отомстить. — Постарайся простить его.

Она повернулась к нему и, к немалому его удивлению, поцеловала в щеку.

— Я бы очень хотела, — сказала она, положив руки ему на плечи и глядя прямо в глаза. — Ты — первый мужчина, которому я смогла довериться, Стивен. Тебе не кажется это грустным?

Стивен понял, что она на самом деле имеет в виду.

— Да, это печально, — согласился он. — Но ты преодолела первое препятствие, поговорив об этом со мной.

Она улыбнулась ему, и впервые за все время их знакомства он увидел настоящее тепло в ее глазах.

— Ты такой славный человек, — вздохнула она. — Но тебе придется взять свой барьер и что-то сделать с Анной. Обещаешь?

— Обещаю, — ответил он. Теперь Стивен вполне мог понять, почему Сюзанна так восхищается Бет. Она была очень мужественной женщиной и скорее всего решила заняться уголовной практикой потому, что испытывала огромное желание помочь другим. Ей удалось превратить нечто очень плохое в благородное и прекрасное.

— А Сюзанну мы вытащим вместе, — сказала Бет, проводя ладонью по его щеке. — Мы останемся друзьями?

— Один за всех, и все за одного, — откликнулся Стивен. — А теперь мне пора домой.

Глава двенадцатая

За несколько недель, прошедших после ее столь неожиданного признания Стивену, Бет ощутила в себе слабые, почти незаметные перемены. Ничего особенного, но теперь она стала уже не такой отстраненной, не такой осторожной и уж, конечно, намного менее пессимистичной. На следующее утро после разговора со Стивеном ее вдруг охватила паника, она с ужасом представила себе, что он рассказывает о случившемся с ней всем и каждому, но, встретившись с ним днем, она заметила в его лице нечто, что подсказало ей: Стивен никогда не обманет ее доверия.

Может быть, это и стало самым главным — она не могла припомнить, когда в последний раз всецело доверяла кому-то. Даже приближение Рождества она ожидала без обычного уныния. В обеденный перерыв Бет отправилась покупать подарки своим племянникам и племянницам и с удивлением обнаружила, что получает от этого удовольствие. Когда позвонила Серена и поинтересовалась, не хочет ли она провести с ними Рождество, Бет мгновенно согласилась, даже не спросив, приедет ли к ним и Монти из своего дома для престарелых.