Хорвек был прав – чудовище так сладострастно упивалось человеческим испугом и болью, что позабыло об осторожности. Эта мысль помогла мне унять страх: если бывший демон верно угадал одно, то, стало быть, и остальные части его плана не были такими уж безумными.

Излишняя покорность добычи могла вызвать подозрения, и я вновь подалась назад, слабо взвизгивая. Это раззадорило тварь и она одним прыжком очутилась около меня, едва не ткнувшись носом в мое лицо. Нельзя было упускать эту возможность – и я, одним рывком распутав веревку на руках, накинула ее на шею оборотня, при этом крепко обняв его, словно давно не виденного родственника.

– Прими свой истинный облик! – выкрикнула я, ожидая, что острые зубы вот-вот вцепятся мне в шею.

Тело создания, тошнотворно пахнущего псиной и кровью, застыло, перед тем сильно вздрогнув. Только глухое рычание, раздающееся над моим ухом указывало на то, что я обнимаю живое существо, а не каменную статую. Я тоже замерла, боясь каким-либо движением нарушить колдовство, обуздавшее зверя. Почти сразу я почувствовала слабую ноющую боль, которую уже знала: мое тело откликалось на чужое колдовство. Рычание оборотня превратилось в протяжный затихающий стон, и мышцы его начали двигаться – так, словно его сковывала невидимая оболочка, которую он пытался порушить, но не мог. Я не знала, что делать и только обнимала пойманное чудовище все крепче, зажмурившись и не дыша.

Когда спазмы утихли, я поняла, что жесткая вонючая шерсть больше не лезет мне в нос. Медленно отстраняясь, но не опуская рук, в которых была зажата веревка, я с возрастающим удивлением рассматривала человеческую ипостась оборотня, стоявшего, как и я, на коленях. Хорвек не предупреждал меня о том, как выглядят эти существа в человеческом обличии, и оттого растерянность моя оказалась едва ли не сильнее, чем при первой встрече с псом-оборотнем. Передо мной замер, сгорбившись, белокурый юноша с ангельским нежным лицом, которое можно было бы спутать с девичьим – но на моем пленнике не имелось одежды и сомневаться в его принадлежности к мужскому полу не приходилось.

Луна ярко освещала нас, стоявших друг против друга – так близко, что наши колени почти соприкасались. Мне невольно вспомнилось как в детстве я наткнулась в лесу на силок, в который поймался совсем маленький лисенок – он давно уж там бился и совсем измучился, оттого ждал неподвижно, когда я к нему приближусь. Точно так же он не отводил от меня своего тоскливого пристального взгляда…

– Зачем ты сделала это? – едва слышно прошептал оборотень, с трудом разлепляя губы. – Отпусти меня… Прошу…

И я увидела как он, превозмогая невидимую силу, сковывающую его движения, медленно протягивает ко мне руку. Движение это было плавным и зачаровывало какой-то странной ласковостью, нежностью – я почти хотела, чтобы он забрал у меня веревку, которая так сильно врезалась в пальцы. Мне было плохо от того, что я причиняла боль этому прекрасному созданию…

– Отпусти меня, - повторял он, не позволяя мне отвести взгляд. – Дай мне свободу…

Его пальцы почти коснулись моих запястий, когда голос Хорвека разрушил эти тягостные чары:

– Только коснись ее, и я тут же отрублю тебе руку, вшивый пес.

Ангельское лицо исказилось в злобной гримасе, обнажившей острые клыки, и оборотень зарычал точно так же, как делал это в звериной своей форме. В голове у меня прояснилось и я заново вспомнила, кого удерживаю заговоренной веревкой. «Да он бы просто растерзал меня, едва я отпустила бы веревку!» - подумала я, запоздало покрывшись испариной от страха.

– Завяжи узел как следует, Йель, - приказал Хорвек. – Он не сможет сам освободиться, пока веревка затянута на его шее.

Пока я трясущимися непокорными пальцами вязала петлю, бывший демон снял плащ и набросил его на оборотня. Затем, помогая мне подняться, недовольно произнес:

– Вот уж низкий песий род – даже щенки идут на службу к человеческим колдунам…

– Уж не тебе, смердящему человеческой падалью, говорить о высокородности, - с лица оборотня бесследно исчезло выражение печальной кротости и теперь он напоминал скалящегося хищного зверька. – Я бы предпочел любую смерть тому, чтобы влезть в шкуру человеческого покойника! Даже твой плащ воняет хуже любой из этих могил!

Его неистовая злоба пугала меня – казалось, что он вот-вот сорвется с невидимой цепи и набросится на нас. Сейчас оборотень вызывал у меня большее отвращение, чем в звериной ипостаси – красивое лицо, искаженное ненавистью, отчего-то выглядело даже более нелюдским, чем прежняя уродливая морда,

– Не бойся, - ободрил меня Хорвек. – Ты теперь его госпожа – по крайней мере на эту ночь. Прикажи ему назвать свое имя.

– Как тебя зовут? – с опаской спросила я, вовсе не обрадовавшись тому, что стала временной хозяйкой эдакой злобной твари.