– Еще немного – и он бы придушил тебя так же, как и меня, - я воздела руки, не зная как еще показать свое возмущение, но тут же охнула и схватилась за саднившую спину. – Мы с тобой почти родственники, полоумный, однако это не значит, что мы должны помереть в один день!

– Пока что помер только этот злодей, - довольно отозвался Харль, тыкая неподвижного Хорвека в бок кончиком меча. – Боги все видят!

– Он не помер, а спит, - я, склонившись над телом Хорвека, послушала, как ровно и чисто бьется сердце, а затем безо всяких обиняков оттянула веко, чтобы убедиться: глаза вновь стали светло-желтыми. – И все признаки указывают на то, что приступ миновал.

– Так что же, мы не бросим его здесь? – возопил Харль, немало огорчившись. – С чего ты взяла, что он не очнется еще более злобным душегубом? Ты сама говорила, что он прикончит любого, кого увидит!

– Возможно, в другой раз и прикончит, - перебила я его. – А пока что он крепко спит, потому что до этого не спал несколько ночей кряду. У всех портится характер от бессонницы, уж можешь мне поверить. Давай-ка, помоги отнести его к коляске, у нас нет времени на долгие споры! Я буду присматривать за тем, чтобы он не натворил дел, обещаю.

Обещание это, разумеется, было совершенно пустым – я ничего не смогла бы предпринять, охвати вновь Хорвека жажда убийства, однако я почему-то была уверена, что на этот раз мне удалось остановить наступление безумия. А дальше… Я вздохнула, задумавшись – заглядывать в будущее мне не хотелось.

Хорвека мы уложили на сиденья, а я устроилась у его ног, переводя взгляд с его мирного, безмятежного лица на руки, разукрашенные синими северными узорами – эти самые руки меня едва не удавили, и я не доверяла им как-то особенно, точно они тогда действовали сами по себе. Харль, все еще не испугавшийся должным образом, подгонял лошадей не слишком усердно, и коляску мерно качало на ухабах, из-за чего усталость одолевала меня все сильнее – сегодняшняя ночь и для меня выдалась бессонной.

Насмотревшись в очередной раз на рисунки на руках своего горе-приятеля, я подняла голову, чтобы взглянуть на его лицо, и невольно отпрянула, пребольно ударившись спиной: Хорвек уже не спал и внимательно смотрел на меня. Наверняка лицо у меня исказилось от страха, поскольку он усмехнулся и негромко сказал:

– И что ты думаешь по поводу своей опрометчивой клятвы, Йель? Все еще не винишь меня за то, что я с тобой хотел сделать?

– Это был не ты, - как можно тверже сказала я, с трудом разлепив сразу же пересохшие губы.

– Конечно же, я, - он нетерпеливо дернул головой. – И ты прекрасно это знаешь, но слишком упряма для того, чтобы решиться наконец-то говорить самой себе правду.

Харль, расслышавший, что за его спиной ведется разговор, оглянулся, и увидев, что Хорвек пришел в себя, так дернул поводья, что бедные лошади замерли словно вкопанные, едва не встав на дыбы. Меня качнуло вперед, я ткнулась носом куда-то в бок Хорвека. Он тут же, не спросив на то никакого дозволения, распахнул мою куртку, чтобы посмотреть на шею, покрытую царапинами и ссадинами, словно какие-то неумехи с горем пополам собирались повесить меня на веревке из самой дрянной пеньки, да так и не изловчились.

– Это сделал я, - с нажимом произнес он.

– Но остановился, - возразила я, отстраняясь и кутаясь в широкий воротник.

– В следующий раз могу не остановиться.

– Если мы доживем до следующего раза, - мне было стыдно за то, что я показала свой испуг, и уступать я не собиралась. Сомнительной наградой мне за это были приглушенные причитания Харля, не знавшего, то ли задать стрекача, то ли, напротив, окаменеть в надежде, что внимание очнувшегося злодея не обратится на него.

– Где мы? Далеко ли отъехали от моста? – Хорвек тут же, казалось, позабыл о том, что говорил ранее, и попытался приподняться, но сил на это у него недоставало.

– Не слишком, - я неопределенно махнула рукой, и принялась путано рассказывать, как мы покупали съестные припасы в дорогу, как остановились на лесной поляне… С той поры лес, который обступал дорогу, ничуть не изменился: на пригорках росли искривленные сосны вперемешку с низкорослой рябиной, которая в низинах сменялась пожелтевшим папоротником. Там, где на дороге стояли давние зеленоватые лужи, кое-как замощенные ветвями и бревнами, над нашими головами смыкался мрачный ольшанник – вот и все разнообразие. Иногда мне вовсе казалось, что мы ездим по кругу. Как тут угадать, насколько мы удалились от разрушенного моста?.. Из-за этого говорила я все неувереннее и вскоре смолкла, окончательно смутившись под недовольным взглядом демона.

– Какая чушь, - он нахмурился. – Нужно было гнать этих кляч без остановки, пока они не околели бы! А меня вам следовало бросить в первый попавшийся овраг…

– Золотые ваши слова, сударь! – заметил Харль, осмелевший при виде очевидных признаков слабости, которые демонстрировал враг, с усилием выговаривавший каждое слово.

– Выдумали тоже! – я сердито шикнула на мальчишку и поправила плащ, укрывавший изможденного Хорвека, склонившись над ним так, чтобы Харль поменьше слышал. – Вы, глупейший господин, попытались обойтись без еды, и вот что из этого вышло! Полюбуйтесь-ка на себя – уж помирать собрались, вместо того, чтоб покориться извечному человеческому закону и набивать брюхо, когда оно того требует. Мы с Харлем никак не желаем выбрасывать друг друга в овраг, когда кто-то из нас сомлеет с голоду. Раз уж мы собрались в дорогу, то запастись едой – самое разумное, что мы могли сделать.